Затем, выпали из внимания историков все реальные попытки русских мореходов пройти вдоль арктического берега Чукотки. Если их и упоминают, то как попытки повторить вымышленное плавание Дежнёва, и никакого исследования не получается. А сами сведения прелюбопытны — см. Прилож. 3.
Прилож.* * *
Верил ли Миллер своей басне позже? Вряд ли. Когда ему через 15 лет случилось редактирвать «Географический лексикон» Федора Полунина, он, пользуясь отсутствием автора в Петербурге, щедро исправлял текст и вставлял недостающее. Так вот, ни Колымы, ни Анадыря, ни Чукотки в Лексиконе нет вообще, хотя они были к тому времени много раз и с разных сторон описаны. (Наоборот, Камчатка, открытая позже, описана подробно, с историей открытия.) Есть только статья «Анадырский острог» — про то единственное, что достоверно принадлежало воле и рукам Дежнёва. При отсутствии Анадыря и всего прочего она выглядит нелепо, так что приходится признать следы ножниц.
Вильям Робертсон, историк
Подозреваю, что Миллер не знал, как теперь лучше и правдоподобнее писать (Полунин мог и возразить публично), да и Запад, по всей видимости, счел построения Миллера несерьезными. Вопрос не изучен, но вот второй том знаменитой «Истории Америки» (1777 г.) знаменитого шотландского историка Вильяма Робертсона, чьи книги были весьма популярны и мгновенно переводились на разные языки, а позже иногда даже на русский. Он заявил, ссылаясь на Миллера, что в 1730-х годах русские офицеры,
«ободрённые смутными народными преданиями Сибири об успешном походе тысяча шестьсот сорок восьмого года вокруг северо-восточного мыса, пытались следовать тем же путём. Суда были снаряжены, в различное время, из рек Лена и Колыма; но в замерзшем океане, природа которого не предназначена для плавания, они подверглись многим бедствиям, не достигнув цели. Ни одно судно, снаряжённое русской властью, даже не обогнуло этого грозного мыса; знанием крайних областей Азии мы обязаны сухопутным исследованиям» [Robertson, с. 39].
«ободрённые смутными народными преданиями Сибири об успешном походе тысяча шестьсот сорок восьмого года вокруг северо-восточного мыса, пытались следовать тем же путём. Суда были снаряжены, в различное время, из рек Лена и Колыма; но в замерзшем океане, природа которого не предназначена для плавания, они подверглись многим бедствиям, не достигнув цели. Ни одно судно, снаряжённое русской властью, даже не обогнуло этого грозного мыса; знанием крайних областей Азии мы обязаны сухопутным исследованиям» [Robertson, с. 39].
Поскольку Робертсон вел переписку относительно России и был известен своей точностью и беспристрастностью, данная мешанина указывает на плохую информированность его информаторов о секретных русских экспедициях. Нам же важно, что в примечании к этому месту Робертсон заметил: