Намекает на такое уклонение газетная заметка, выражающая радость, что, несмотря на чрезвычайную спешку, «тем не менее, как мы слышали, г. Колчак намеревается сделать краткое сообщение в отделе»[227]. На самом деле доклад планировался на весь вечер, как на деле и оказалось: Колчак говорил два часа. А Отдел — напротив дворца генерал-губернатора, куда герой так и не собрался.

Начальство такого вообще не терпит, а тут бунт в Якутске. 28 февраля Кутайсов по телеграфу запрашивал у министра внутренних дел Вячеслава Плеве разрешение на цензуру всех сообщений, в том числе писем, из Якутска (и назавтра же получил его), так вот нате: Якутск сам прибыл в лице подозрительного героя.

И ещё отношения властей с Отделом. Как раз незадолго до возвращения Колчака граф Кутайсов впервые обратил на Общество властный взгляд — уволил Антона Станиловского, консерватора Музея, библиотекаря и основного лектора, то есть того человека, трудами и вдохновением которого Отдел, можно сказать, и держался. За что? По сути, за то, что давно всем было известно: что тот — «ссыльный» с польской фамилией (даже не поляк), а поляки крамольники. Отдел наполовину из них и состоял, как, впрочем, и вся иркутская интеллигенция. Ссыльным он не был, но его хорошо знали, часто поминали в газетах, и, конечно, указали на него Кутайсову (начавшему своё правление с арестов).

Теперь бы генералу как раз удобно было своим приходом показать, что он наказует лишь крамолу, а не интеллигенцию вообще, но он не пришел, наказуя этим именно интеллигенцию, и не только иркутскую, а вообще. Естественно, остальные подыграли главному лицу Восточной Сибири. Наблюдателя, думаю, на доклад послали, и не одного, но самому начальству присутствовать было бы неуютно — а вдруг герой скажет лишнее? Как себя вести? Нет, проще не заметить события, а потом уж, если нужно, и гнев явить.

Анна Васильевна Тимирёва в год знакомства с Колчаком (1915)

Чтобы попробовать доказать это, надо работать в архивах, включая иркутские, что мне уже не под силу, однако можно сказать уверенно, что какая-то переписка о героическом и строптивом лейтенанте велась, а значит, её следует искать.

Колчак же, судя по всему, никакой возни вокруг себя просто не заметил. Он вообще слабо чувствовал подоплёку дел, понимал смысл слов буквально, не умел сопоставлять внешне несходные факты, чем (наряду, конечно, и с разными другими причинами) через 15 лет погубил и себя, и Аннушку Тимирёву, и всё белое дело.

Глава 5 Флотоводец в болоте (отрывки из рукописи)

Глава 5