И без того уж союзники требуют, чтобы Верховный правитель им подчинялся. Пришлось ответить твёрдо: «Чтобы после удачи правительство стало прочно, надо, чтобы во время борьбы командование было русским». Уступили, пока.

Вот и сейчас — чем требовать невозможного, пусть союзники сами скажут и финнам, и этим эстонцам: хотите от Запада снабжаться? Хотите гарантий своей безопасности от красной угрозы? Тогда никаких перемирий с красными, никаких препон белым войскам генерала Юденича, идущим на Петроград! Пусть большевики не смогут перебрасывать свои войска с западного фронта на восточный, и тогда мы сможем победить. Мы — это Россия, единая и неделимая.

Нельзя отдавать мостик русского корабля невесть кому.

Надо быть самому на мостике до конца, и если беда неминуема, уходить в волны вместе с кормовым флагом, как ушёл незабвенный Макаров. Степан Осипыч, вице-адмирал.

Курс — спасение России. Дождёмся зимы, форсируем Каму и Волгу по льду, и взрыв мостов больше не спасёт большевиков. А там уж подымется народ, ими измученный, и красные побегут. Да, побегут. Ура, выгребем. Ура.

Вы с докладом, барон? Прошу!

Прошу, Алексей Павлович.

Раб долга

Раб долга

Жизнь неумолимо текла иначе, отражаясь на другой карте, висевшей на другой стене кабинета. На той, где флажками был показан фронт, а красными кружками — очаги восстаний. Каждый день дежурный снимал одни (подавлены), накалывая другие. И перевешивал флажки — причём только направо, на восток, к Омску.

Нам из нашего сегодня интересно узнать: а что думал сам адмирал, пока его фронт неумолимо наползал на Омск? Это он ярко обрисовал в письме Софье Фёдоровне, уже перебравшейся тогда с сыном из Севастополя через Бухарест в Париж. А именно, 15 октября, в день наивысшего успеха войск Юденича и неудачи последнего крупного боя колчаковцев (у реки Тобол), он писал жене, «дорогой Соничке»:

«Не мне оценивать…, что я сделал и чего не сделал. Но я знаю одно, что я нанес большевизму и всем, кто предал и продал нашу Родину, тяжкие и вероятно смертельные удары». «Начало конца большевиков положено всё-таки мною». «Троцкий понял и открыто высказал, что я являюсь главным врагом Советской Республики».

«Не мне оценивать…, что я сделал и чего не сделал. Но я знаю одно, что я нанес большевизму и всем, кто предал и продал нашу Родину, тяжкие и вероятно смертельные удары». «Начало конца большевиков положено всё-таки мною». «Троцкий понял и открыто высказал, что я являюсь главным врагом Советской Республики».

1. Троцкий на колчаковском фронте. Лето 1919 г. Он, как обычно, ведет живую беседу с фронтовиками. 2. Троцкий на броневике. Ни одного снимка Колчака, подобного по эффекту этим двум, мне неизвестно, хотя самих снимков «Колчак на фронте» есть множество