Птицы к этому времени уже улетели (в 1956 г., сходном по погодным условиям, они покинули остров в первых числах сентября [5; 6]), так что обмануть ожиданий уже не могли. Быть может, предстояла охота на зверей? О них в четвертой записке (оставленной 8 ноября, в день ухода с острова, в избушке) Толль писал: «Ныне живущим обитателем о-ва Беннетта, кроме белого медведя и временного гостя моржа, оказался олень; стадо в 30 голов водилось по скалистым пастбищам острова. Мы питались его мясом и шили себе необходимую для зимнего обратного пути обувь и одежду». Как видим, никаких оснований говорить о неудачной охоте на оленей нет, но есть некая неопределенность — что же было основным продуктом питания на острове? Вопрос несколько проясняется немецким вариантом записки, написанным вслед за русским.

Для Толля немецкий язык был родным, и легко заметить, что немецкий текст не следует точно за русским, а как бы отредактирован. Неточные характеристики заменены на точные, и, в частности, цитированная выше фраза выглядит так: «Ныне живущим обитателем острова оказался олень. Стадо в 30 голов жило на скалистых пастбищах. Мы прокормились оленями (Wir haben uns von Rennthierfen] genahrt) и сшили необходимую для обратного пути обувь и одежду из их шкур». Здесь намного яснее: не медведи и моржи, а именно олени послужили основой как для питания, так и для снаряжения в предстоящий обратный путь (который, кстати, не назван здесь зимним). Теперь простой расчет может прояснить ситуацию: поскольку Колчак, кормя собак олениной, тратил 5 1/2 оленей в день на 161 собаку [3, с. 501] и поскольку человек весит как минимум вдвое больше собаки, а тощий беннетский олень был гораздо легче домашнего якутского, то даже при урезанном пайке четверо людей не могли питаться беннетским стадом более чем 140 дней. Прожив на острове 96 дней, они съели большую часть стада и никак не могли рассчитывать на оставшуюся часть как на зимний запас.

Понимая это, Колчак сделал еще одно допущение — что отряд Толля сильно ошибся летом с оценкой поголовья оленей. Но, пробыв на острове всего трое суток, лейтенант явно не оценил того, что, конечно же, было ясно людям после месяца обследования острова: оленям там пастись почти негде. Остров покрыт ледниками, скалами и базальтовыми россыпями, и лишь кое-где вкраплены «тундроподобные участки». Единственное сколько-то плодородное пастбище («оазис», как назвал его в 1956 г. С. М. Успенский) находится на юго-западном берегу и, следовательно, было обнаружено учеными уже после оставления ими записки, констатировавшей «во всем достаток». Судя по эскизу, при составлении этой записки они не знали о западной и северной сторонах острова ничего, кроме приблизительного контура, увиденного ими с ледяного купола. Можно с достаточной уверенностью сказать, что 30 голов — оценка, в которой учтен оазис (только там Успенский обнаружил оленьи скелеты). До знакомства с ним можно было ошибиться в оценке поголовья лишь в сторону занижения.