«Высочайше утвержденный доклад Сената против разорения ясашных камчатских инородцев сборщиками и управителями и о назначении Григория Писарева в Охотск командиром» (Журн. Кабинета, 9 мая 1733 г. // СИРИО, т. 106, с. 207).
«Высочайше утвержденный доклад Сената против разорения ясашных камчатских инородцев сборщиками и управителями и о назначении Григория Писарева в Охотск командиром» (Журн. Кабинета, 9 мая 1733 г. // СИРИО, т. 106, с. 207).
К сожалению, внимательное чтение доклада и ему подобных [ВКЭ-1, док-ты 118, 119, 153; ВКЭ-2, с. 269] показывает, что реальных результатов было всего три: 1) ссыльный Писарев, прежде отстраненный от командования за неспособность организовать строительство, возвращен в Охотск командиром; 2) якутский воевода Фадей Жадовский, грабивший особо жестоко, лишен должности и вызван в Петербург[375]; 3) приказано казнить (как, не оговорено) трех зачинщиков бунта на Камчатке, хотя признано, что и сам бунт был следствием «несносных обид камисарских», и что «бить челом им в такой дальности некому, и может быть что и не знают» [ВКЭ 1, с. 431, 435][376]. Притом в Решении Сената никаких имён провинившихся чиновников нет, хотя у Писарева они есть. Вместо этого приказано разыскать и пытать неких безымянных «камисаров».
Последовал Высочайший Указ того же содержания. Его было предписано вывесить во всех острогах и зимовьях, вручить старшинам племён и зачитывать всем, кто сдает ясак, на их языке [Явловский, 2002, с. 114–115]. Более никто, по всей видимости, наказан не был, и практика осталась прежней. (Словом, похоже на извечную российскую практику.)
Ограбление продолжалось в тех же формах и размерах. В 1741 году об этом независимо сообщали в Петербург с Камчатки Беринг (сам в этом не безгрешный) и его натуралист Георг Стеллер — так пишет архивист Наталья Охотина-Линд [Under Vitus, 2003]. Так что экспедиционные налоги на население (транспортный, строительный и продовольственный) легли на плечи жителей, уже вконец обобранных. Поэтому прекращение ВСЭ по причине голода, на первый взгляд странное (ведь едоки ее остались на месте), на самом деле имело смысл: экспедиция теряла право требовать от населения исполнения повинностей.
Хотя инструкции для экспедиции «написаны в духе кротости и человеколюбия»[377], не следует на сей счет обольщаться: архивы полны сведений о сборе недоимки ее отрядами. То есть, они выколачивали из уже разоренных ими же бедняков то, чего не сумели местные сборщики ясака и подушного налога вкупе с войсками (напомню: местная власть отвечала за будущие платежи и потому стремилась сохранить население, а отряды экспедиции — нет). Вот зачем корабли ВСЭ имели гораздо больше солдат, чем матросов. Солдат использовали и как матросов, гребцов и бурлаков; главной же их задачей именовались охрана припасов и «понуждение к работе» [ВКЭ-1, с. 564].)