Он избалован успехами и очень чувствителен к неудачам и неприятностям; особенно болезненно реагирует на все, что становится на пути осуществления главной задачи спасения и восстановления России, причем, как и во всем, тут нет ничего личного, эгоистического, честолюбивого.

Мне особенно часто приходилось заваливать его целыми кучами самых неприятных и тревожных докладов; сначала он вспыхивал, но быстро темнел, горбился, потухал и как-то сжимался под тяжестью неопровержимых фактов; иногда гремел, грозил все испепелить и сломать все препоны, просил совета и помощи, как все это сделать, и трогал искренностью своего горя и переживаний.

6. Колчак и ссыльные

6. Колчак и ссыльные

Впервые со ссыльными Колчак столкнулся в августе 1900 года во время стоянки «Зари» в Александровске на Мурмане. Через 3 года, в ходе спасательного похода, сидя летом в Михайловом стане на острове Котельном, Колчак описал свое впечатление так:

«Население гавани или вернее города состояло из нескольких человек администрации и небольшого количества поселенцев, ссыльных, среди которых были даже поляки. По свойствам это поселение, состоявшее из отбросов и всякой сволочи, не особенно гармонировало с новым портом» (Колчак. Русская…, с. 84).

Высказывание довольно характерно для Колчака, как для лейтенанта, так и для адмирала. Он к 1903 году давно не считал «сволочью» ссыльных политических (а поляки были именно таковыми, причем члены РПЭ не раз в Сибири прибегали к доброжелательной помощи ссыльных поляков), он лишь необдуманно записал свое прежнее мнение несведущего как свое нынешнее.

Замечу, что к моменту написания этих строк он уже смог убедиться в замечательных качествах ссыльных — Бруснева и Оленина. Но если Бруснев пользовался покровительством губернатора Скрипицына (увы, вскоре уволенного), то Оленина Колчак буквально вытянул из ссылки, самовольно объявив его своим помощником и преемником. Ни в одном известном мне документе он не назвал Бруснева и Оленина ссыльными, хотя всегда помнил об этом. Через много лет, на иркутском допросе, Колчак вспоминал про Оленина:

«Он был политический ссыльный. Он студент Московского университета. У него была склонность к изысканиям, я бы сказал — к научному авантюризму. Его интересовал край, и когда он получил амнистию за свою экспедицию, он вернулся обратно из Петрограда в Якутск.»

«Он был политический ссыльный. Он студент Московского университета. У него была склонность к изысканиям, я бы сказал — к научному авантюризму. Его интересовал край, и когда он получил амнистию за свою экспедицию, он вернулся обратно из Петрограда в Якутск.»