— Ну что, Петька, вставать будем? — загудел он.

— Тсс, — сказал Петя, приложив к губам палец, но головой кивнул, что, конечно, будем.

После душа особенно отчетливо почувствовал в комнате тяжелый спертый дух, запах пота и немытого тела. Пробравшись между раскладушкой и ногами Каюрского, он открыл балконную дверь. Свежий холодный утренний воздух наполнил комнату. Стало легче дышать.

— Сейчас чайку попьем и в баньку схожу, — сообщил Каюрский. — Страннику с дороги надо помыться.

— Так вот же ванная, пожалуйста, — удивился Петя.

— Не, я попариться хочу, всю грязь, весь пот из тела выгнать. У меня в чемоданчике с собой и белья смена, и свой веник. Попарюсь — приду с Розой Моисеевной беседовать. А портфель мой с документами пусть у тебя пока в комнате полежит. Ничего? Он кушать не просит.

Пока Каюрский ходил в туалет, мыл руки, чистил зубы, Петя быстро убрал постели. Он услышал, как вьппла из своей комнаты Лина, отправилась на кухню ставить чайник. Затем гудение Каюрского:

— Я не успел вчера представиться. Николай Георгиевич Каюрский. А вас как?

— Лина.

— Странное имя. Оно полное?..

— Полное — Ленина, Ленина Карловна, — голос у Лины был усталый, но спокойный и даже приветливый. Будто вчера ничего не было.

— А!.. Молодцы родители, хорошо назвали. Зря только ты имя свое по-еврейски сокращаешь.

— Что делать! Во мне четверть еврейской крови! с вызовом сказала Лина напряженно-горделивым тоном.

— Да ты что, девочка, расслабься, я же интернационалист.