— Ага, — автоматически согласился застывший от страха разоблачения юный полукровка, но сквозь морок страха испытывая облегчение, радость и даже признательность Кольчатому, что тот считает его представителем господствующей нации.

— Эй, — крикнул, пробегая мимо, Кстин, — вы чего тут?.. Акула уже поплыла, — румяный, вечно улыбающийся, будто ничего не происходит и ничего не может быть страшного в жизни, он нырнул в дверной проем и быстро побежал по лестнице вверх.

— Кстин! — догонял его злой, гибкий, упруго-спортивный Змей. — А Когрин пришел? Не видал?

— Пока нет, — радостно отвечал тот пролетом выше, — думаю, что не будет, змей ты мой, никакого сочинения. Не до нас ему.

Петя поспешил следом за ними, но отставая, конечно, от спортсменов. Почти у самых дверей своего класса он увидел Лизу. Похоже, она ждала его. Змей и Кстин скрылись за дверью, а она пошла ему навстречу, наперерез. Петя остановился. Ведь у нее тоже уже урок должен начаться. Она была бледна, под глазами синяки, веснушки, еле заметные обычно, теперь отчетливо выступили на переносице. Но под коричневым школьным платьем отчасти опытный с прошедшей ночи Петя увидел красивое женское тело. И со странным чувством самодовольного понимания ощутил, что она влечет его. Он сделал шаг к ней, сказать ей, чтоб она не обижалась за его вчерашний ранний побег от нее. И еще одно: узнать, говорила ли она кому, что он свидетель желватовской угрозы. Ведь пустым сотрясением воздуха показались ему вчера слова Желватова, да и Лиза ему сама так говорила.

— Как дела у Герца? — поспешно спросил он.

Лиза была нахмурена и сурова. Она стояла около стенда, на котором были всевозможные иллюстрации, изображающие приезд Ленина в революционный Петроград семнадцатого года. Прямо над ее головой виднелась красного цвета открытка с броневиком и вождем, вытянувшим страстно вверх руку. От картинок на стенде на лицо Лизы падал багровый отсвет. В наступившей учебной тишине слышно было, как за окном бушевал ветер. Губы Лизы были плотно сжаты, вид решительный. Прямо комсомольская богиня. Она вдруг бросила сухо:

— Не уверена, что ты интересуешься судьбой Александра Рувимыча Когрина в самом деле. Но если хочешь знать, я вчера еще, ночью, звонила герцевой Наташе («пока я с Линой…» — промелькнуло у Пети в голове), а она сегодня мне еще до школы звонила. Там лучше, он будет жить, врачи говорят. Наташа — молодец, настоящая верная жена. Герца поддерживает замечательно! Такой жена и должна быть. Впрочем, тебе это не интересно и не нужно.

— Почему это? — растерялся Петя.