— В «Правде» про нее некролог пропечатали.

— Значит, заслужила.

— А все равно народу немного.

— Ну, она, слава Богу, всех пережила.

— Все туда сойдем.

— А сын?

— Давно не видать.

— В Праге он. Говорят, с инфарктом слег.

— Молодые непочтительные стали, невежливые.

— А жилец-то, ну, не жилец, а тот, бородатый, который к Лине этой ходил, вчера насмерть разбился?

— В больницу увезли, живой еще был.

— Все равно помрет. Так сверзиться!..

— За собой утащила.

— О покойниках нельзя так говорить: накажут.

— Она и при жизни мало кому добра принесла.

— Эвон. Петя сколько болел. Мать его считала, что от нее.

— Потому что Роза Моисеевна ба-цил-ло-но-си-тель-ни-цей была. Дифтеритом заражала. А старший Петин брат тоже неизвестно отчего помер. Петю уж мать как оберегала! И все одно — болел! — пояснила с присвистом дышавшая, как и ее пуде лиха Молли, необъятная Меркулова.