Аноним из Вестминстера утверждал, что поступок предателей «вечным позором падет на англичан»[1017]. Таким образом, в сознании этого хрониста XIV в. отсутствие верности у нескольких англичан порочит весь английский народ. Подобным образом хронист трактует и другое предательство, совершенное в том же 1385 г. монахом-францисканцем, англичанином по «национальности», «человеком внешне порядочным, но явным предателем своего королевства (decens persona sed proditor regni manifestus)». Он был пойман в Кале с доверительными письмами от Жана де Вьенна к королю Франции. Монах был заключен в Тауэр, где «без пыток признал правду», после чего был казнен[1018].

Самым известным делом о предательстве в XV в. стал заговор против Генриха V. В 1415 г. некоторые английские лорды решили за «огромную сумму денег предать короля и его людей французам»[1019]. «Сговор с королем Франции» послужил основанием для смертного приговора лордам-предателям. По сути дела, этими несколькими эпизодами исчерпывается тема предательства англичанами своего короля, поскольку во всех прочих случаях речь идет либо об измене иностранцев на английской службе, либо англичан на службе у иностранных сеньоров. Например, рыцарь по имени Джон де Фотрингей держал от короля Наварры, союзника Англии, город Криль «на условии, заверенном клятвой, отдать город по требованию короля». Карл Злой неоднократно требовал, чтобы город был возвращен ему.

Однако Фотрингей отказывался сделать это, «заявляя, что король должен ему большую сумму денег». Осознав, что он не сможет получить эти деньги от короля Наварры, рыцарь «получил их от французов в обмен на город»[1020]. В период правления Генриха VI, когда англичане не только потеряли то, что было завоевано предками молодого короля, но и окончательно проиграли войну, утратив все континентальные владения, кроме Кале, историки избегают темы измены англичан своему государю. Историографы могут именовать «предательством» действия французов, нарушающих условия перемирия, измену герцога Бургундского, перешедшего на сторону врага, но поступки соотечественников продолжают трактоваться исключительно в верноподданническом духе. Так, например, решение герцога Сомерсета в 1450 г. сэкономить казенные средства за счет сокращения численности английских гарнизонов на континенте именуется не предательством, а неблагоразумием[1021].

Вынесение англичанами вердиктов по поводу вассальной верности во вражеском стане не столь однозначно, как единодушное мнение о преданности своих соотечественников, ибо в данном случае проблему приходилось решать исходя из смыслового значения верности или измены «незаконным» правителям. Как правило, измена «узурпатору» трактуется как естественное и искреннее желание служить законному, посланному Богом господину. Для английских авторов такая измена является не предательством, а, наоборот, «возвращением» к истинному королю. Хронисты с большим воодушевлением пересказывают примеры «достойного» поведения новых подданных своих государей. Так, во многих текстах можно встретить рассказ о проявленной в 1377 г. доблести оруженосца верного англичанам приора города Лэв, решившего со своим маленьким отрядом дать бой большому французскому войску. Этот оруженосец по имени Жан Брока, «француз по национальности… мужественно и воодушевленно сражался против французов, пока его внутренности не упали к его ногам, и сам он, преследуя врагов, хотя об этом и страшно сказать, довольно долго тащил их за собой, пока не бросил совсем»[1022].