Постоянно акцентируя внимание читателя на теме вражеского коварства, английские авторы изображают клятвопреступниками представителей всех сословий Франции. В 1345 г. жители Осера обещали англичанам большую сумму денег в качестве выкупа, дабы спасти город и округу от разорения. Однако после того, как англичане, заручившись обещанием горожан приготовить деньги, ушли, последние на собранные средства наняли иностранных солдат и, укрепив таким образом город, отказались платить врагам[1036]. Рассказывая об этом эпизоде, сэр Томас Грей отказывается видеть в нем находчивость противника, трактуя его исключительно в свете изначального лицемерия и лживости французов. В сочинении этого же автора содержится еще один показательный пример, отражающий описанное выше восприятие английских авторов. В том же 1345 г. англичанин Джон Уолдбут с пятьюдесятью латниками разбил войско предводителей наемников по прозвищу «архидьякон», захватив его самого в плен. Последний был отпущен под честное слово, обещав передать королю Эдуарду через Уолдбута хорошо укрепленный замок, которым он владел. Однако он «ни разу потом не явился на переговоры с Уолдрутом, не заручившись заложниками». А однажды лицемерный пленник пригласил рыцаря на обед в свой замок. Англичанин принял приглашение, «будучи уверенным в клятве «архидьякона», однако был схвачен, брошен в тюрьму, где вскоре был убит «под предлогом, что собирался осадить этот замок вместе с другими английскими пленниками, а [именно] заложниками, данными «архидьякону», которых последний держал в плену»[1037].

Ведя войну во имя Бога и с его помощью, благочестивые христиане должны были не только регулярно посещать службы, исповедоваться и отдавать Церкви десятую часть доходов, но и соблюдать ряд определенных правил непосредственно в ходе военных действий. В 1340 г. в самом начале войны за французское наследство Эдуард III «приказал армии, чтобы никто не осмеливался поджигать города или селения, грабить церкви и святые места, причинять вред маленьким детям и женщинам в его королевстве или во Франции; такие нападения на других людей, кроме мужчин, или причинение какого-либо вреда караются смертью или членовредительством. Он также постановил, что за привод к нему всякого, нарушившего этот указ, полагается вознаграждение в 40 шиллингов»[1038]. Аналогичный указ был провозглашен Эдуардом в 1346 г. в Кане[1039]. В том же году, когда английские войска разоряли окрестности Парижа, король распорядился в честь праздника Успения остановить все грабежи и поджоги[1040]. Регулярно приводимые английскими историографами королевские распоряжения о непричинении на вражеской территории ущерба Церкви и мирному населению несколько диссонируют на фоне столь же регулярных сообщений французских и шотландских авторов о совершенных англичанами святотатствах и других бесчинствах. Это противоречие следует объяснять не столько лицемерием английских авторов, сколько обычным несоответствием правовых и морально-этических норм реалиям войны. Руководствуясь правилами ведения справедливой войны, государи и командующие армиями перед каждой кампанией издавали аналогичные приведенным выше запрещающие указы — это была определенная норма поведения христианского полководца. В свою очередь, историографы, большая часть которых вообще никогда не сталкивалась с настоящей войной, описывали продвижения армий и другие события, опираясь главным образом на официальные донесения. Располагая текстами подлинных королевских указов, они не видели оснований для скептических замечаний в их адрес или просто для замалчивания этой важной информации. К тому же сообщения о запретах нарушать нормы справедливой войны указывают не столько на благочестие английских солдат, сколько на добродетель государя.