Несмотря на то что уже в классическое Средневековье многие хронисты предпочитали ограничиваться описанием правлений современных им монархов, традиция начинать повествование с Брута сохранилась в Англии вплоть до XVIII в. При этом именно сочинения, изложение событий в которых начиналось с древнейших времен, становились самыми популярными (особенно в периоды активизации внешней политики), а их авторы — крупнейшими авторитетами для современников и потомков. Здесь в первую очередь следует упомянуть Мэтью Пэриса, Ранульфа Хигдена и анонимного автора хроники, известной как «Брут»[1353]. Обилие списков и постоянное цитирование данных хроник другими авторами как нельзя лучше свидетельствуют о том, что эти труды прямо или опосредованно оказали существенное воздействие на формирование представлений англичан XIV–XVI вв. о прошлом. Весьма показателен текст, написанный в 1366 г. монахом из аббатства Мальмсбери и озаглавленный «Дар истории». Его структура, а также факты всемирной истории были заимствованы у Мэтью Пэриса и Хигдена, в изложении же ранней истории Британии хронист предпочитал придерживаться, как и автор «Брута», текста Гальфрида Монмутского.

Порой интерес историографов к общеанглийским мифам и преданиям способствовал тому, что хронисты вставляли эти сюжеты в анналы своих аббатств. В качестве примера можно привести сочинение Генриха Бланефорда, продолжившего хронику монастыря Сент-Олбанс после смерти своего предшественника Джона Трокелоу в 1323 г. Не прерывая основное повествование, этот хронист делает небольшую вставку, в которой описывает первых обитателей Альбиона и рассказывает о победе, одержанной Брутом над гигантами[1354].

В период Столетней войны не только хронисты, но и поэты нередко обращались к древнейшей истории английского народа. Например, официальный придворный поэт эпохи Генриха V и Генриха VI Джон Лидгейт неоднократно упоминал о троянском происхождении первого короля Британии[1355]. Из более поздних, но столь же популярных сочинений можно назвать рифмованную хронику Джона Хардинга, «Новую хронику Англии и Франции» Роберта Фабиана, «Прошлое народа» Джона Растелла, а также целый ряд трудов историков и антиквариев второй половины XVI в. — периода, когда Реформация всколыхнула интерес к доримскому, кельтскому периоду английской истории.

Как уже отмечалось, английские средневековые историки, читавшие труды континентальных авторов, не могли не знать содержания этногене-тических мифов других народов. Но готовы ли были англичане признать, например, предков франков, возводивших свой род к Франсиону, сыну Приама[1356], столь же благородными по крови, что и потомков Брута? Следует отметить, что тема соперничества рода Энеадов с родом Приама встречается еще в «Илиаде»[1357]. В отличие от древних римлян, для которых было важно подчеркнуть родство Юлиев с Венерой и Зевсом, англичане эпохи Столетней войны существенно упрощали генеалогию античных героев, опуская их сложные отношения с языческими богами. Например, в середине XIV в. автор «Полихроникона» Ранульф Хигден, признавая троянское происхождение франков, но не будучи склонен уравнивать благородство крови последних с бриттской, подчеркивал, что в отличие от Брута, потомка царского рода Энея, Франсион происходил лишь от знатного троянца Антенора (того самого, который уговаривал сограждан возвратить Елену ахейцам)[1358]. Очевидно, что даже один из самых сдержанных историографов эпохи Столетней войны, далекий от политики и мало интересующийся современными ему реалиями, предпочел отказать Франсиону в родстве с последним царем Трои, поставив таким образом предков английского народа выше предков французов.