— Шоколад!

Она пустила сумку с отравленным шоколадом по вагону.

— Правда, вкусно?

Поезд продолжал свой путь.

— Давайте петь все вместе.

— Я хочу спать, тетя Сусанна.

— Ложись, поспи.

— И я хочу спать...

— Все ложитесь спать. От свежего воздуха всегда хочется спать.

Один за другим дети закрывали глаза. Сусанна прижала к себе двоих из них и проглотила последний кусочек шоколада.

Глава двенадцатая

Глава двенадцатая

Штурмбанфюрер Зигхольд Штутце во всем подражал своему божеству — Гитлеру. Заложив большие пальцы обеих рук за пояс, он ходил, прихрамывая, взад-вперед по двору, где собралась еврейская полиция. Остановившись у микрофона, он уставился строгим и завораживающим взором на свою замершую аудиторию. Справа от него выстроились члены Еврейского Совета, слева — ”Рейнхардский корпус”.

Выбросив вперед руку, он начал свою речь пронзительным голосом, отдававшимся эхом в каменном дворе.

— Вы, жирные евреи! Вы разжирели потому, что мы слишком много вам даем. Мы относимся к вам лояльно, а вы допускаете, чтобы о нас печатали всякую ложь, не замечаете у себя под носом коммунистов-агитаторов. Мы их найдем и уничтожим. Это из-за их лжи за четыре дня не пришел ни один доброволец для отправки на честную работу на Востоке. Зачитывай новые приказы! — повернулся он к Варсинскому.

— С сегодняшнего дня, — раскрыл приказ Варсинский, — каждому члену еврейской полиции вменяется в обязанность ежедневно доставлять трех человек на Умшлагплац для отправки на честную работу. В случае невыполнения нормы будет немедленно депортирован сам полицейский и его семья.

Отмена ”большой акции”, комедия с уничтожением Могучей семерки ”во имя справедливости”, разрешение снова открыть школы — все было сделано с одной целью: усыпить бдительность людей на то время, пока немцы подготовят новый удар.

Запуганная еврейская полиция, подчинявшаяся Варсинскому, давно продавшая свои души, теперь уже и вовсе потеряла человеческий облик. Когда им не удавалось выполнить норму, они тащили на Умшлагплац своих беззащитных родственников.