— Быстро! — приказал Стефан двум десяткам ребятишек, сидевшим в классе на чердаке.

Жизнь в гетто приучила детей подчиняться без всяких разговоров. Стефан первым поднялся по приставной лестнице к слуховому окну, приоткрыл его и посмотрел вокруг.

— Живо! — скомандовал он еще раз.

* * *

Петр Варсинский явился с докладом к гаупт-штурмфюреру Кутлеру.

— Ну, как? — спросил тот.

— Наилучшим образом. Все приюты очищены.

— Много получилось?

— Может, десять, а может, и двадцать тысяч голов.

— Неплохой урожай еврейских детенышей. Пользы от них, правда, как от козла молока. Держи их на верхних этажах до завтра, что останется — на послезавтра. И чтобы все твои люди ночью охраняли Умшлагплац — эти сволочи из гетто могут еще что-нибудь затеять. — Кутлер направился к регистрационному пункту, но, увидев среди детей медсестер, нахмурился. — Варсинский! А эти что здесь делают?

— Хотят идти вместе с детьми.

— Вы, разумеется, не против, чтобы мы их подбадривали? — подошла к ним Сусанна Геллер.

Кутлер ухмыльнулся. Ему не понравилось ее непривлекательное лицо. Он посмотрел на других медсестер и воспитательниц, собравших вокруг себя детей. ”Проклятые евреи, — подумал Кутлер, — им нравится умирать мучениками”. Он вспомнил, как отцы закрывали ладонями глаза сыновьям на краю Бабьего Яра в Киеве.

— Вам тут делать нечего, их отправят без вас, — сказал он.

— Прогулка в деревню понравится детям больше, если мы будем рядом.

— Что у вас в сумке? — Кутлер отвел глаза от пристального взгляда Сусанны.

— Шоколад. Я припасла его для них на такой исключительный случай, как нынешний.

— Хотите быть героями — черт с вами! — он ушел к себе в кабинет, достал шнапс и стал пить прямо из бутылки, пока не помутилось в голове.

Во двор набили тысячи измученных детей. Медсестры и воспитательницы старались занять их играми. Из старших детей некоторые знали, куда они едут, но молчали.