Мы начали двигаться в юго-восточном направлении и придерживались его в течение полутора часов. Незадолго до истечения этого срока мы миновали колодец маленького округа Маниа, но в его деревушки не заезжали, а повернули еще больше к юго-юго-востоку и шли так, пока не добрались до цели сегодняшнего перехода — города Нгорну. Через час после колодца Маниа мы наткнулись на дорогу, которая вела почти в южном направлении в Монгоно, а еще через полчаса вышли к бухте Чада. Местность сначала имела столь же однообразный характер, что и прочие окрестности Куки, и поросла лишь ошаром, зарослями пальмы дум и кустарником сайяля. Затем часто встречались сенна (Cassia obovata) и тут и там тамариндовое дерево. Лишь по мере приближения к Чаду растительность стала более сочной и разнообразной. Местность оживляли птицы, особенно грациозные, серые с черным кольцом вокруг шеи голуби, а обширные и хорошо обработанные поля с индиго, бобами и хлопчатником свидетельствовали о густоте населения, знавшего толк в сельском хозяйстве. Кое-где между полями в сушу вдавались широкие бухты озера. Вот так через пять часов пути мы добрались до Нгорну и остановились в доме наместника, носившего титул фугома. По обычаю он был евнухом. Это был высокий сильный мужчина жизнерадостного темперамента и с приятными манерами, который уже указал моим людям две достаточно большие хижины для нашего пристанища.

Альмаса, который своему пребыванию в Турции, помимо прочих навыков, был обязан поварским искусством, я застал за приготовлением вкусного яства из яиц, помидоров, лука и перца, живо напомнившего мне подобное блюдо, распространенное в Тунисе, так называемое шукшуку. Фугома вскоре прислал полагающийся аиш из муки духна с овощным соусом, в котором, к радости моих людей, плавал солидный кусок масла, а также одну из тех карликовых овец, каких в большом числе доставляют в Борну из области музгу. Такое великолепие невольно наводило на мысль о моих прежних путешествиях, о долгих периодах голода в пустыне близ Ту и Борку и об однообразии тамошнего людского общества. Здесь я путешествовал в лучших условиях.

Нгорну — второй город государства Борну, он застроен почти исключительно соломенными хижинами, населен кубури — одним из племен канембу и насчитывает тысяч пятнадцать жителей. Это поселение расположено у самого озера, и, когда вода стоит высоко, оно подвергается не только частым наводнениям, но и постоянным набегам со стороны будума. В первую зиму после моего приезда, которой предшествовало чрезвычайно дождливое лето, две трети города постоянно находились под водой. Даже теперь, несмотря на скупые дожди последнего лета, жить в той его части, которая ближе всего находилась к берегу озера, было невозможно. Здесь, как и в других местах западного побережья Чада, считали, что озеро постепенно отвоевывает территорию у плоского берега и что поселения будут вынуждены медленно отступать в сторону суши. Чем дальше продвигалась вода, тем чаще будума осуществляли свои неприятные ночные посещения, а когда на полях работали одни рабы или женщины, то эти разбойники, внезапно выскакивающие из прибрежного тростника и кустарника, хватали их порою и днем и увозили на острова Чада. Хотя на то время, пока вода стояла высоко, назначалась постоянная караульная служба, тем не менее будума, полагаясь на свои лодки, довольно часто предпринимали ночные вылазки и нередко поднятым по тревоге горожанам удавалось прогнать дерзких налетчиков только после обшей и организованной борьбы. В доме фугомы стояло подразделение латников с оседланными лошадьми, готовых по сигналу барабана берегового караула тотчас же скакать туда, откуда грозила опасность, а небольшой отряд вооруженных ружьями солдат наместника (их островитяне боялись больше всего) усердно старался отогнать опасного врага беглым огнем.