На северо-западной стороне Муршиллы, у колодца, мы напоили лошадей, пересекли деревню и через 45 минут, двигаясь в юго-восточном направлении, вступили в окруженный стенами город Еди. Его глава — биллама, старик преклонных лет, принял нас доброжелательно и отвел нам жилье в одном пустующем доме. Там во дворе за оградой стояли три хижины так называемой разновидности бонго. Вместо все еще не прибывшего Киари в роли кингиама временно действовал Альмас. Кингиам совершенно необходим любому путешествующему в этой местности чужеземцу, он призван узаконить его в глазах местных властей в качестве гостя короля (куссото маибе) и позаботиться о том, чтобы тот получал жилье и полагающиеся гостю угощения. Но эти люди слишком часто злоупотребляют своим положением и от имени путешественников выдвигают перед местными властями неподобающе высокие требования, чтобы затем, удовлетворив личные выгоды, согласиться их умерить. Поэтому за ними нужно постоянно следить, и нередко приходится выступать против их злоупотреблений. Скорым следствием требования Альмаса явилась присылка четырех солидных мисок с аишем из ослепительно белой муки дурры, которые щедро были политы отваром бито (плодов хеджлиджа) и маслом.

Когда после спада дневной жары я прогуливался по городу, туда прибыли три человека от фугомы на горячих, красивых лошадях, которых они надеялись продать в Багирми, и тоже нашли место в нашем жилище. В городе было примерно 400 домов, среди которых преобладали земляные постройки. Прежде их, по-видимому, насчитывалось больше. Я шел вдоль окружающей город стены, от которой во многих местах остались лишь жалкие остатки, и обнаружил, что по крайней мере четвертая часть городской территории не была застроена. На небольшой рыночной площади под навесом, предназначенным для общественных собраний, я увидел городского главу и нескольких уважаемых лиц и присел рядом с ними побеседовать о городе и жителях. Некогда Еди принадлежал неоднократно упоминавшимся сао, часть которых под напором завоевателей из Канема отступила на острова Чада; она-то, вероятно, и дала островным жителям, которых борнуанцы называют будума, их самоназвание — едина. По-видимому, позднейшее население, вынуждаемое «событиями в мире» (как выражался старый биллама), тоже нередко частями переселялось на острова лагуны. Этим обстоятельством по крайней мере объяснялись мирные отношения города с будума. Позднее Еди перешел в руки канури, и теперь его населяют почти исключительно канури нгоматибу числом около 3 тыс. человек. Местность Нгомати простирается от Еди на запад до Аларге, на юго-запад до Удже и на юг до Диквы. В то время город был уделом принцессы (майрам, или мейрам, или мерам) Наны Коре, однако ее правлением жители были не слишком удовлетворены.