Вода в Мбулу доставала лошадям до стремени, а ее зеркало имело в ширину тридцать шагов. Однако высокие берега реки свидетельствовали, что порою она была способна вмещать гораздо больше воды. К концу сезона это количество заметно уменьшается, а к началу летних дождей остаются одни лужи. Ее уклон в сторону Чада столь незначителен, что при низком уровне воды незаметно никакого течения, а брошенные туда предметы даже при северо-восточном ветре относит в противоположном направлении. В самом русле деревьев не было, однако берега поросли лесом и имели самый привлекательный вид. Вода была хотя и мутная, но очень вкусная. Эта река (она идентична с рекой Диква), как кажется, образуется главным образом двумя речными потоками. Один из них в округе Удже пересек Барт во время поездки в Адамауа (он называет его рекой Алао), тогда как Рольфс познакомился со вторым на северной границе Мандары, или Вандалы, под названием Ядзарам. Оба соединяются, по-видимому, в области Диква и затем поворачивают в северосеверо-восточном направлении в сторону Чада.

Отдыхая на берегу в приятной тени деревьев, мы с сожалением заметили потерю щенка, мать которого, борзая Саида, быстро оправившись на хорошей пище и при спокойной жизни в Куке, тоже путешествовала с нами. В водах Мбулу мои люди поймали часто встречающуюся там рыбу длиной в 65 см — так называемую буни кадикади (т. е. рыбу-змею). Она получила это название благодаря своему круглому туловищу и расположению чешуи, состоящей из небольших ромбовидных пластинок, которые не накладываются одна на другую, а располагаются рядом друг с другом и параллельными линиями проходят от хребта назад и вниз. Этих особенностей и мощных спинных позвонков, доходящих от головы до хвоста, достаточно для определения этой рыбы как Polypertus. Среди прибрежных деревьев я заметил незнакомую мне акацию, очень похожую своими листьями на A. stenocarpa; у нее короткие шипы и стручки длиной от шести до восьми дюймов и шириной в один дюйм. Жители Борну называют ее кадалабу.

Проделав небольшой полуторачасовой переход примерно в восточном направлении и оставив приблизительно в часовом переходе к северу город Деггела, во второй половине дня мы прибыли в Нгалу.

Подобно многим поселениям в этой низменной, подверженной наводнениям местности город построен на искусственной насыпи. Он производит внушительное впечатление благодаря возвышающемуся над ним солидному замку (или административной постройке), покрытому сверху большим бонго, и окружающим его стенам, поддерживаемым в довольно хорошем состоянии. Мы направились к дому наместника, который и здесь является маи из прежней правящей семьи Нгала, лишенной всякой власти. Он оказался ее жалким представителем. Правда, чтобы подчеркнуть свое царское достоинство, он носил бурнус, надетый на черную тобу, но эта одежда была такой грязной и попорченной, а сам он, худой и старый человек, показался таким угрюмым и тупым, что меньше всего производил царственное впечатление. Это заставило нас опасаться, что мы будем приняты отнюдь не гостеприимно. Действительно, нелюбезный старый господин начал с того, что указал нам такое жилище, куда я колебался войти из-за его безмерной грязи (очевидно, еще совсем недавно оно использовалось как овчарня). Нам удалось получить подходящее жилье лишь через несколько часов (его указали нам любезные соседи). Оно состояло из трех просторных хижин.