По завещанию Джан Галеаццо, составленному им еще в 1388 г., герцогскую корону и всю власть над Миланскими владениями наследовал его старший, 14-летний сын Джованни Мария (родился в 1388 г.), при котором до его совершеннолетия должен был управлять регентский совет во главе с его матерью Катериной. Но то ли для страховки, то ли справедливо считая своего старшего сына не слишком способным к управлению государством, Джан Галеаццо завещал второму сыну, всего лишь 10-летнему Филиппо Мария, графство Павию с большими землями, окружающими его. При этом было оговорено, что младший сын должен во всем принципиальном подчиняться старшему, но некоторый оттенок двоевластия, напоминающего феодальные порядки, это завещание вносило.

Однако как ни старался покойный герцог обеспечить прочность сколоченного им государства, в действительности все произошло не так, как он предполагал. Сразу же развалилась экономическая и особенно финансовая база этого государства, остававшегося, в сущности, феодальным, что в обстановке Италии XV в. определяло его непрочность. Казна была пуста, кондотьерам не уплачено, надо было организовать пышные похороны герцога, а жестоко собирать недоимки или вводить новые налоги было рискованно в той неустойчивой ситуации, в которой государство находилось.

Франческо Барбавара, оставшийся фактически во главе государства, делает все возможное, чтобы добыть средства обычными путями, но ему это удается весьма плохо. Минимальная сумма, которую надо было собрать сразу, составляла 150 тыс. флоринов, а между тем, даже заложив один из замков, удалось достать только 8 тыс. Правда, этой суммы оказалось достаточно для организации 20 октября похорон, соответствующих величию покойного. На катафалке, воздвигнутом в Миланском соборе, были начертаны стихи на латинском языке придворного гуманиста Антонио Лоски, в которых города, с такими усилиями захваченные Джан Галеаццо, оплакивали гибель своего «благодетеля».

А между тем на деле города эти отнюдь не оплакивали покойного, наоборот, делали все возможное, чтобы сбросить наложенное на них иго, а могущественные и всегда враждебные соседи спешили воспользоваться неожиданным исчезновением грозного соперника. Венеция нападает на союзника Милана Падую и принуждает ее к значительным уступкам. Флоренция заключает 19 октября, за день до похорон Джан Галеаццо, союз с Бонифацием IX и захватывает часть миланских приобретений в Тоскане. В самом герцогстве подымают голову недовольные. Правительница — герцогиня Катерина, опирающаяся на Франческо Барбавара, старается сдержать разваливающееся государство, но добивается немногого. Тогда она идет на уступки, стремясь сохранить хотя бы основную сердцевину своих владений. 6 августа 1403 г. она заключает мир с Бонифацием IX, возвращая ему Болонью и Перуджу, над приобретением которых так много потрудился ее покойный муж. Вслед за этим Сиена объявляет себя независимой и перестает выполнять распоряжения миланского правительства. Франческо Каррара пытается захватить Верону, а Пандольфо Малатеста захватывает Брешу. Осмелевшие, никем не сдерживаемые кондотьерские шайки и отдельные солдатские банды бродят по миланской территории, творя насилия и грабежи. В то же время и во внутриполитической жизни герцогства далеко не все спокойно. Против регентства, во главе которого стоит дельный, но непопулярный Барбавара, подымается оппозиция, объединяющая всегда жаждущую ослабления власти знать и прочие неспокойные элементы. Во главе ее два отпрыска боковой линии рода Висконти — Франческо и Антонио. Последние, подчеркивая свою верность семейным традициям, принимают обветшалое, но еще не забытое прозвище гибеллинов, в то время как сторонники регентства называются гвельфами. К гибеллинам примыкают преследующие, впрочем, свои особые цели Ланчелотто и Кастеллино Беккария, претендующие на власть в родной Папин и стремящиеся сделать ее самостоятельной. Гибеллином же называет себя кондотьер покойного герцога Фачино Кане, мечтающий воспользоваться беспорядками и выкроить себе какое-нибудь самостоятельное государство из территории разваливающегося герцогства Миланского[291].