— Я врач, я часто вижу смерть, но я не приемлю такого взгляда на мир, — заметила Софья Георгиевна. — В противном случае моя профессия теряет всякий смысл. А нынешнюю пандемию в таком случае следует признать самое лучшее, что может с нами произойти. Но это полнейший абсурд! Нет, Святослав, я никак не могу одобрить твой фильм.

— Абсурд — это верить в то, во что верить невозможно. Но мы же это делаем ежедневно, — произнес Святослав. — Вот среди нас сидит человек, который хочет, чтобы мы всем скопом преклонили перед святым ликом его бога колени.

Отец Варлам резко встал и с высоты своего немалого роста посмотрел сначала на сидящего Святослава, затем на всех остальных.

— Этот фильм от сатаны, — веско произнес он. — Все, кто участвовал в нем, угодят в ад. Человек — подобие Бога, а если человек такой, как в этой картине, то и Бог такой же. Это богохульство, фильм должен быть уничтожен, а его авторы покаяться и отречься от него. Только в таком случае возможно прощение. Если вы согласны, я готов принять ваше раскаяние прямо сейчас.

— А вы не преувеличиваете свои полномочия, святой отец? — насмешливо проговорил Святослав. — Не знаю, как другие, — посмотрел он на Соланж, — а я в покаянии за этот фильм не нуждаюсь. Это вы должны каяться за то, что ваш Бог создал мир и человека таким. Я лишь отразил вами содеянное. Так что это я жду от вас, отец Варлам, прощение за все, что вы тут насоздавали.

— Не богохульствуй! — крикнул отец Варлам, размахивая рукой с крестом. — Приложись к нему — и тогда, возможно, Он тебя простит.

— Если бы Он даже простил, я бы не стал просить прощения, — ответил Святослав. — Да, Он никого и не прощает, это давно всем нормальным людям известно. Эта ваша большая ложь, что Он милосердный. А вся жестокость как раз идет от Него.

Лицо священника стало багровым. Он вдруг сделал несколько решительных шагов и остановился буквально в нескольких сантиметрах от режиссера. Мужчины с ненавистью пожирали друг друга глазами. В любое мгновение между ними могла вспыхнуть драка.

— Думаю, мы достаточно обсудили фильм, — раздался обеспокоенный голос Германа Владимировича. — Сейчас самое лучшее в одиночестве обдумать и увиденное и услышанное. Тем более, пищи для размышлений предостаточно.

Слова Германа Владимировича разрядили напряженность. Священник и режиссер почти одновременно устремились к выходу. За ними последовали и остальные.

79.

Святослав и Соланж вошли в свою комнату. И сразу же с порога француженка набросилась на него.

— Как ты мог со мною так поступить?

— И как же я поступил? — пожал плечами Святослав.