— Я бы ни за что не стала сниматься в этом фильме. Я до сегодняшнего вечера не представляла, как ты всех презираешь и ненавидишь.

— Теперь ты знаешь, и что дальше?

Француженка замерла, словно бы натолкнулась на невидимое препятствие. Соланж осознала, что действительно не представляет, что ей делать дальше. Она растерянно посмотрела на Святослава. Той поймал и понял этот взгляд.

— А хочешь, скажу, что тебя больше всего возмутило и одновременно смутило? — ухмыльнулся он.

— Скажи.

— Тебя смутили откровенные сексуальные сцены. Тебе стало неудобно перед зрителями. А больше всего перед одним зрителем.

Какое-то время она молчала.

— Кстати, ты обещал, что в окончательном варианте сцены не будут столь откровенными, — упрекнула Соланж.

— Я так и хотел. Но когда стал просматривать снятый материал, понял, что следует подавать все предельно натурально. — Внезапно Святослав издал смешок. — Ты бы видела, как возбудились мужчины. Даже мой отец, а ему семьдесят пять. Значит, эти сцены хорошо получились.

— Ты не имел права делать то, на что мы не договаривались, — возбужденно произнесла француженка.

— Важны не договоренности, а результат, а он налицо. Ты можешь гордиться своим участием в фильме. Не удивлюсь, если на следующем фестивале отхватишь приз за лучшую женскую роль.

— К черту приз! Я не хочу, чтобы мною манипулировали, чтобы делали все, что угодно, и при этом не считались с моим мнением. Ты поступил подло, Святослав!

— Да, успокойся же ты, наконец, Соланж. — Святослав развалился в кресле и закурил. — Если даже Алексей увидел твою грудь, ей богу ничего от этого в мире не изменилось, он все такой же.

— Там не только моя грудь, — возразила француженка.

— Не только, — согласился Святослав. — Но чего ты бесишься, ты никогда не была пуританкой. — Он вдруг засмеялся.

— Что тебя рассмешило?

— Я подумал, с каким чувством смотрел эти сцены наш святоша. Представляю, что делалось в его душе, а, возможно, не только в ней. Как думаешь, он возжелал тебя?

— Тебя только это волнует? — спросила француженка.

— Меня это не волнует, мне это любопытною. Зря я не посмотрел в те минуты на его штаны. Хотя все равно ничего бы не увидел, они же под рясой. А жаль.

— Мне иногда кажется, что ты сумасшедший.