— Возможно, но я не собираюсь сейчас это делать.

— А можно узнать, почему?

— Нельзя раскачивать лодку во время шторма, потонем все. Я доходчиво объяснил.

— Не совсем.

Азаров невольно вздохнул.

— В стране тяжелая ситуация, правительство плохо ли, хорошо ли, но что-то делает для борьбы с эпидемией. Если власть рухнет, вся система здравоохранения посыпается. Как вы думаете, скольких людей это погубит?

— Полагаю, много.

— Вот и я того же мнения. Не время сейчас.

— А все ли ваши сторонники придерживаются такой позиции? — спросил Шевардин.

Азаров покосился на него.

— По-разному. Горячие головы есть всегда.

— Я понимаю, — задумчиво протянул Шевардин. Он размышлял о том, следует ли на этом остановиться, или попытаться выведать что-нибудь еще? Азаров уже кидает на него подозрительные взгляды, а в таких вопросах он человек дошлый.

— А можно ли в ближайшее время ожидать еще разоблачений? — все же решил спросить Шевардин.

— Не могу вам сказать, но работа у нас ведется постоянно. Следите за Интернетом.

— Понимаю, Алексей Германович, в любой организации есть свои фирменные секреты. Хочу лишь, чтобы вы знали, что я ваш сторонник. Может быть, не самый активный и рьяный, но я понимаю, какое полезное дело вы делаете для страны.

— Спасибо, Игорь Юрьевич. Всегда приятно найти еще одного сторонника.

— Не буду больше вам мешать, я всего лишь хотел поблагодарить вас. А вот какой интересный вышел нежданно разговор. — Шевардин сделал вид, что не решается что-то сказать. — Очень вас прошу, не передавайте его Михаилу Германовичу.

— Даже в мыслях такого не было.

— Очень вам за это признателен.

Шевардин встал и направился к выходу из бассейна. Азаров проводил его взглядом. Его не покидало ощущение странности этой беседы. Вроде был в ней какой-то подтекст, а вроде бы и не было. Такой человек, как Шевардин, вполне может сопереживать тому, что он, Азаров, делает. Он ни раз встречал сочувствие к своей деятельности среди людей, которые по своему статусу его не могли испытывать. не все же, потерявшие совесть, истуканы, среди даже высшего чиновничества есть те, кто понимают, что творится, и испытывают чувство стыда. Только отказаться от своего привилегированного положения не могут и не хотят. Вот и живут годами с раздвоенным сознанием Возможно, Шевардин тоже из них.