— Это будет трудно сохранить в тайне. Но меня больше волнует, что делать с сыном?
— А что с ним делать? Пусть извинится.
— И все?
— Мы его накажем, когда выберемся отсюда, — неохотно проговорил Ратманов.
— И как собираешься его наказывать?
— Что ты пристала, — вдруг разозлился Ратманов. — Что-нибудь придумаю.
— А сейчас ты намерен с ним только поговорить? Миша, он совершил тяжкое преступление!
Ратманов встал и прошелся по комнате, затем сел на кровать рядом с женой.
— Софья, я, разумеется, с ним поговорю, потребую, чтобы он раскаялся. Но ты же врач и понимаешь, как пагубно действует изоляция на людей. Особенно на молодых. Вот он и не выдержал.
— То есть, ты считаешь, что раз изоляция, то можно насиловать?
— Не передергивай, — поморщился Ратманов. — Он совершил ужасный поступок, но он имеет свои оправдания. Нам сейчас нужно думать о том, как не дать разгореться всей этой истории. Иначе…
— Что иначе?
— А ты не понимаешь. Здесь же Алексей. Представляешь, когда он узнает, он растиражирует этот факт на весь мир. А тут еще и эта француженка… — Ратманов вздрогнул, он вдруг ясно осознал, какой резонанс может иметь эта история. И как он этого не понял с первой минуты. — Нам надо договориться.
— С кем?
— Как с кем? — удивился Ратманов. — С этой девицей.
— И как ты хочешь договориться?
— Это уже моя задача, — встал Михаил Ратманов и направился к двери.
— Ты куда? — спросила ему вдогонку Софья Георгиевна.
— Сначала к сыну, — бросил он, не глядя на жену, выходя из комнаты.