— А ну вас!

И пошел в свою комнату спать.

Вздрогнул он только один раз, когда на кухне молодой приемщик стеклотары с каким-то остервенением крикнул:

— Ти амо!

И повторил, но уже тихо, но со злобной тоской:

— Ти амо!

Белый мерседес «Майбах» тридцать восьмого года выпуска пересек Невский проспект и не спеша катил вдоль набережной канала Грибоедова, направляясь к Храму Вознесения Христова, называемому в народе просто Спасом-на-Крови. Прохожие с интересом смотрели на красные покрышки колес, а некоторым счастливцам удавалось даже разглядеть за стеклом красивую светловолосую иностранку-миллионершу; конечно, миллионершу, ведь откуда у простых людей такие машины?

— Шумахер, может, ты знаешь, куда Саша отправился? — спросил Алексей Федорович.

Но водитель ничего не ответил, только покачал головой.

— Он пришел ко мне со спортивной сумкой, — уже в который раз рассказывала Анна, — говорит, что попрощаться. Я спрашиваю: «Куда собрался?» А он только плечами пожал. «Не пропадай!» — говорю.

А Саша улыбнулся, поцеловал меня и рукой махнул:

— Не пропаду!

— Что с ним может случиться? — не выдержал Шумахер, — вернется.

И тут же перевел разговор на другую тему:

— Анна Константиновна, а правда, что Вы производство автомобилей в России открываете?

— Пока только сборочное, а потом наверняка и собственные машины будем делать. Завтра прилетит мой старинный приятель: он будет директором, а ты, если хочешь…

— Водителем-испытателем, — обрадовался Шумахер.

Но Денис должен был прилететь не один. Старую графиню не пришлось уговаривать. Она сама выбрала авиатранспорт, сказав, что самолетом получится быстрее, чем на подводе.

— Удивительно, — вздохнул Радецкий, — до сих пор не могу поверить, что она моя тетка, пусть не по крови, но все же. Выходит, что мы с Константином Ивановичем были родственниками, а познакомились в тюрьме.