Светлый фон

Лицо старца было темное, как лик иконы, а лет ему на вид — сто, не меньше.

— Ты чего, отец? — крикнул один.

— Чур меня! — догадался вспомнить предков другой.

А старик вдруг улыбнулся, и так кротко, что они задрожали и пот выступил у них на лбах, но не от страха, а от невыразимой тоски и жалости ко всему живому на Земле. Они бросились к воде, прыгнули в лодку и поплыли прочь от берега. А когда остров уже бледнел вдали за кормой, вдруг поняли, что не завели мотор, а гребут руками.

Несколько дней они молчали, на вопросы не отвечали ни «да», ни «нет», только головами кивали, а потом рассказали о том, что с ними произошло. Им, конечно, не поверили, а поехать к острову проверять никто не решился. И все же нашелся человек, который сказал, что несколько лет назад был на острове и тоже видел монаха. Тот, действительно, очень стар, но строит на острове храм. Валит сосны, ошкуривает стволы и даже окуривает дымом, а потом кладет сруб, без гвоздей и железных скоб — все крепит деревянными шпонами. Старик работал целый день, ни разу не присев передохнуть или поесть чего-нибудь, а наблюдатель следил за ним из кустов. Вечером монах закончил работу, прочитал молитву и пошел к берегу умываться, снял свою рясу, и наблюдатель увидел его тело, но оно было не такое, как у всех людей, а синее.

С той поры к острову никто не приближался, но откуда-то всем стало известно, что деревянный храм уже выше сосен и скоро на шатровой крыше появится крест. И что старик теперь работает не один: ему помогает высокий и плечистый молодой монах. Все окрестные девушки влюблены в него, хотя ни одна ни разу его не видела.

Вышел из печати роман Игоря Рыбинского «Поезд на Луну»

Вышел из печати роман Игоря Рыбинского

«Поезд на Луну»

…Я поднялся и пошел по платформе, потом спустился и зашагал по залитым креозотом и соляркой шпалам, свернул на насыпь, перепрыгнул через канаву, поднялся на узкую дорогу с разбитым асфальтовым покрытием. Вскоре город закончился, несколько одноэтажных деревянных строений, окруженных старыми яблонями, потом поле, за которым виднелся далекий голубой лес и холмы, покрытые морозной дымкой. Пахло дымом и чем то знакомым, но что невозможно теперь вспомнить: речной тиной или же грибницей в хвойном лесу, соломой или хлевом, пороховой гарью или пирогами с капустой. Это было так неуловимо, но так надежно сохранено моим сознанием или реликтовой памятью прошлых моих жизней, что не было нужды вспоминать, а только дышать родным воздухом.

…Я поднялся и пошел по платформе, потом спустился и зашагал по залитым креозотом и соляркой шпалам, свернул на насыпь, перепрыгнул через канаву, поднялся на узкую дорогу с разбитым асфальтовым покрытием. Вскоре город закончился, несколько одноэтажных деревянных строений, окруженных старыми яблонями, потом поле, за которым виднелся далекий голубой лес и холмы, покрытые морозной дымкой. Пахло дымом и чем то знакомым, но что невозможно теперь вспомнить: речной тиной или же грибницей в хвойном лесу, соломой или хлевом, пороховой гарью или пирогами с капустой. Это было так неуловимо, но так надежно сохранено моим сознанием или реликтовой памятью прошлых моих жизней, что не было нужды вспоминать, а только дышать родным воздухом.