В те времена было всё равно — белый день или тёмная ночь: массы нередко кипели гневом и после захода солнца. На месте старого храма зажгли яркие газовые лампы. Сначала там проходили собрания по классовой борьбе, потом — театральные представления пропагандистских бригад с нескольких улиц городка. Все представления начинались одинаково: впереди стояла девушка в жёлтой одежде и жёлтой шляпе, остальные — позади; она опускалась на одно колено и, сжав кулаки, выкрикивала:

— Валичжэньская бригада по пропаганде идей Мао Цзэдуна начинает битву!

Стоявшие сзади подхватывали:

Начинает, начинает, начинает! Битву, битву, битву! — И представление начиналось. Чаще всего исполняли «Два старика учат „Избранные произведения Мао“» и «Две старухи учат „Избранные произведения Мао“». При этом два старика с белыми платками на головах стояли на возвышении спина к спине и беспрестанно раскачивались — чем шире, тем лучше. Однажды Суй Бучжао, принимавший участие в представлении номера «Два старика учат „Избранные произведения Мао“», тоже без конца раскачивался, его маленькие ножки заплетались, он несколько раз падал, но снова вставал, чем заслужил всеобщее признание. Вдохновлённые этим, ответственные за представление мобилизовали в городке и округе несколько самых пожилых стариков и старух, наложили им грим и послали на сцену. Но от глубоких морщин, ярко выделявшихся от грима, зрителям стало неловко, и это представление провалилось. Самое глубокое впечатление на всех произвёл спектакль под названием «Дети могут дать хороший урок». В нём дети тех, кто подвергся разоблачению и критике, в вокальном номере, в форме сказа куайбань[80] или в виде юмористического диалога сяншэн рассказывали о злодеяниях родителей. Им было и стыдно, и хотелось обозначить грань между ними и родителями, а также позаботиться о минимальном художественном уровне, поэтому нередко выглядели они жалко. Почитай, лучшим было выступление детей богатого крестьянина Ма Лаохо под перекличку трещоток куайбань. Чтобы соответствовать, они называли себя «детьми, которые могут дать урок»: «Эй, эй! Бамбуковые трещотки сотрясают небо! Послушайте, товарищи, наш рассказ… Ма Лаохо, ещё ведёшь себя плохо? Ведь от нас, „детей, которые могут дать урок“, пощады не жди, пощады не жди!»

Поток бунтарей продолжал волной раскатываться по городку. Вскоре вся улица была заклеена карикатурами и дацзыбао — «газетами больших иероглифов». Содержание этих дацзыбао было разнородным: разоблачалось и воровство, и реакционные высказывания, и поддержка тем или иным ответственным работником людей с нехорошим происхождением, и тому подобное. Почти во всех дацзыбао присутствовала одинаковая фраза: «Какие коварные тайные планы!» Затем остриё критики в дацзыбао постепенно переместилось на горком партии, особенно на городского голову Чжоу Цзыфу. В них упоминалось множество злодеяний Чжоу Цзыфу и иже с ним за много лет, в особенности бесчинства до и после «большого скачка», в результате чего много людей умерло с голоду; использование вооружённого отряда, незаконные аресты простых людей и тому подобное. Вопросы налогообложения, вопросы распределения, назначения на работу, снабжения, призыва — все эти бесчисленные вопросы переместились с улиц в проулки. Бунтари добрались и до парткома, обклеили всё снаружи дацзыбао, в которых рассказывалось об интересных эпизодах, неизвестных простым людям: Чжоу Цзыфу заигрывал с одной машинисткой, та сообщила в парторганизацию, но сразу никакого решения принято не было. Городок закипел гневом. Наконец, нашёлся талант, нарисовавший карикатуру: Чжоу Цзыфу в образе хряка с несколькими длинными, спиралевидными удами, которые сжимались и расширялись. А рядом — стайка до смерти перепуганных, ни в чём не виновных женщин. Следом появилась вторая подобная карикатура, потом третья. Кто-то попросил Длинношеего У начертать большой лозунг боевого содержания: «Долой прорвавшегося во власть капиталиста Чжоу Цзыфу!» Потом появился ещё один плакат: «Долой горком!» Умеющие читать старики с подавленным видом моргали глазами и шептали одно: «И впрямь бунтари, уж и на ямынь[81] пошли». Они полагали, что скоро и солдаты появятся. И они не ошиблись: пришёл отряд солдат. Но позже командир отряда заявил: «Мы решительно выступаем за то, чтобы сражаться вместе с революционными массами, и будем вместе до победы!» Это опять запутало стариков. Некоторые из них посовещались и сердито сказали: «Тогда и мы бунтовать будем!»