К р у м и н ь. Нет, знаете.
М а л и н н и к о в. Могу оказать только, что с тех пор держится он с какой-то нарочитой бравадой.
К р у м и н ь. А вам не приходило в голову, что это вынужденная бравада?
М а л и н н и к о в. Почему же — вынужденная?
К р у м и н ь. Но вы же сами сказали, что к нему стали относиться с подозрением. И он пошел даже на разрыв с прежними товарищами. А ведь это нелегко?
М а л и н н и к о в
К р у м и н ь. Отлично. Мы с вами находимся сейчас в особняке бывшего купца Елина, и ваши обыватели, которых вы именуете русской интеллигенцией, обходят этот особняк с опаской и идут по другой стороне. Замечали? Так это не только страх, это — ненависть… Могу пожалеть, что я так мало задумывался, сколь трудно было Мите…
М а л и н н и к о в. Что?.. Да, да…
К р у м и н ь. Хорошо, оставим Митю. Были у него свои мечты, свои планы. А вот какие планы были у вашего романтика Михаила Яловкина?
М а л и н н и к о в. Он избрал благородный путь. Его мечта — стать народным учителем.
К р у м и н ь. Скажи на милость. Вот ведь какая еще вещь…
М а л и н н и к о в. Что именно?
К р у м и н ь. Это не имеет отношения к делу. Но видите ли, сам я тоже в народные учителя готовился. В Курляндии бывали?
М а л и н н и к о в. Не приходилось.
К р у м и н ь. Так вот, я оттуда. Начинал там.
М а л и н н и к о в. Тогда, стало быть, вы Яловкину близкий по духу человек.
К р у м и н ь. Боюсь, вы ошибаетесь. Но меня этот молодой человек интересует.