М а л и н н и к о в. Нет, тут что-то другое. Быть может, это не более как протест против того примитивного мышления, которое им навязывают. Иногда, знаете ли, проглядывают даже, я сказал бы, славянофильские нотки.

К р у м и н ь. Чепуха какая-то… Однако же это я проглядел. (Угрюмо.) Беда.

М а л и н н и к о в. Почему же — беда? Заблуждения в молодости — веселые заблуждения.

К р у м и н ь. Иные заблуждения приводят нынче к катастрофе.

М а л и н н и к о в. Но речь-то о ком? О юношах. А им сам бог велел витать в небесах. Пусть мечтают, кипятятся…

К р у м и н ь. У нас мечты не в небе, а на земле.

М а л и н н и к о в. Вот как! Тем не менее неясности остаются неясностями, и трудно предугадать, что ожидает каждого из нас.

К р у м и н ь. Схватились за сумочку?

М а л и н н и к о в. Я уже старый человек, мне нечего бояться. (Взглянув на Круминя.) Пожалуй, скорее боюсь за вас.

К р у м и н ь. За меня?

М а л и н н и к о в. Сколько превратностей, сколько неожиданностей…

К р у м и н ь. Ну, как видите, пуля меня не берет.

М а л и н н и к о в. Пуля — это слишком примитивно.

К р у м и н ь. Я тоже так полагаю.

М а л и н н и к о в. Каждому овощу свое время. Я  и с т о р и к, гражданин следователь. Из моего музея далеко видно.

К р у м и н ь. Ах, вот что! Но неужто и ваш Неховцев склонен к таким же историческим предвидениям?

М а л и н н и к о в. О нет! Он весь в современности. (Усмехнулся.) Даже меня заставляет призадуматься кое о чем.