А н д р ю х и н. Поесть надо.

К р у м и н ь. А сахар откуда?

А н д р ю х и н. Откуда, откуда… Пайковый.

К р у м и н ь. Мой?

А н д р ю х и н. Наш.

К р у м и н ь. Вот что, Петро… (Курит, курит, курит.) Михаила Яловкина я, пожалуй, допрашивать сегодня не могу.

…И ЧТО БЫ НИ ПРОИСХОДИЛО, БЫЛА ВЕСНА

У тетушки Милы. Вечереет. В комнате  Ш е в ч и к и только что вошедший  С а м а р о в - С т р у й с к и й.

С а м а р о в - С т р у й с к и й. Я сидел в приемной, когда привели Неховцева. В приемной его не оставили, а увели, должно быть, прямо в тюрьму.

Ш е в ч и к. Я это предчувствовал. Только не рассказывайте Людмиле Яковлевне. Ее, конечно, не пустят, и она вот-вот появится. О чем вас спрашивали? Обо мне спрашивали?

С а м а р о в - С т р у й с к и й. Голуба моя, я сразу, с первых слов дал понять, с кем они имеют дело. Круминь произвел на меня впечатление, так сказать, вполне интеллигентного человека. Он проводил меня до дверей, чтобы я не заплутал…

Ш е в ч и к. А вы там ничего не слышали о Мишке Яловкине?

С а м а р о в - С т р у й с к и й. Затыкаю уши. Я ничего не слышал.

Ш е в ч и к. Ох, как я вас понимаю! Еще бы, конечно, испугаешься…

С а м а р о в - С т р у й с к и й. Там никогда не следует показывать, что испугался. Вот тогда-то они начинают думать, что ты виноват.

Ш е в ч и к. В чем я виноват? В чем? В чем?