А к т е р (ревниво). А кто меня заменит?
(ревниво)
Р е ж и с с е р. Любой! Любой, у кого есть магия заражать воображением не только себя, но и зрителя.
А к т е р (шепотом). Послушайте, но я же на него не похож.
(шепотом)
Р е ж и с с е р. Мало, мало похожи.
А к т е р. И по существу я совсем другой человек.
Р е ж и с с е р. Вздор.
А к т е р. Господи! Я преклоняюсь перед ним! Вспомните его прекрасное лицо, лоб, каштановые волосы. Он весь как будто из мрамора…
Р е ж и с с е р. Памятник мне не нужен. Похлопайте его по плечу. (Всматривается в Актера.) Грим?
(Всматривается в Актера.)
А к т е р (с надеждой). Вы думаете? Попробовать?
(с надеждой)
Р е ж и с с е р. А! Ну, пожалуй, чуть-чуть. Для обывателей. (Вскочил.) В дни молодости нашего театра, в первые бурные годы революции, в дни нашего фантастического рождения мы верили в магическую силу актера! Мы мечтали о поэтическом театре! И сегодня для меня не просто спектакль, а воспоминание юности, может быть, последняя встреча с ней! Но для вас, дурачок мой, для вас — разве не открылся целый новый мир взбудораженных мыслей и чувств, сейчас уже не всем понятных? И я вручаю их вам! (Обнял его.) Вам! Вам!
(Вскочил.)
(Обнял его.)
А к т е р (чуть отстраняясь). Вы не по годам восторженны, Мастер! И я боюсь уже не за себя, а за вас… Не вы ли еще недавно сокрушались, что пьеса наша разваливается на куски?
(чуть отстраняясь)
Р е ж и с с е р. Ну и что? А сейчас понял. В том-то и суть! Мы сжали в кулак всю жизнь поэта, чтобы сказать о нем самое главное. И каждый эпизод на мгновенном подхвате. На нерве. Сгусток.
А к т е р. Нет, позвольте, возможно ли это?