Л ю б а. Сколько у тебя — этих, ненормальных?! Вот именно — стеклянный дом: врываются, ни с чем не считаясь! Подглядывают, караулят, высматривают…
Блок не отвечает.
Блок не отвечает.
Я тоже человек! Ответь хоть! Невыносимо! Молчит, молчит, целыми днями молчит. Какое кошмарное одиночество! Сплошной мрак. Можно сойти с ума. Я больна, совсем больна. Боже мой, опаздываю. Вернусь поздно. После спектакля у нас еще репетиция. И еще надо забежать к Олечке Судейкиной, у нее печень. (Целует его в лоб, крестит.) Главное — не открывай форточку в кухне, а то сквозняк, ветер, простудишься. (Уходит.)
(Целует его в лоб, крестит.)
(Уходит.)
Видно, как внизу она торопливо пересекает сцену. Сгущаются сумерки.
Видно, как внизу она торопливо пересекает сцену. Сгущаются сумерки.
Б л о к (один).
(один)
Сцена почти совсем погружается в темноту.
Сцена почти совсем погружается в темноту.
И вот уже в полной тьме все громче и громче звучит знаменитая Хабанера. Призывно и ликующе ее поет ж е н с к и й г о л о с. Когда высвечивается круг, изображающий театральную уборную, мы видим Б л о к а, сидящего сбоку от гримировального зеркала. Входит разгоряченная успехом Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а Д е л ь м а с.