Отговаривают, в общем-то, правильно: в описываемое время на Донбассе уже вовсю воюет за Россию и за Правду Захар Прилепин; батальонов и телохранителей для вас не напасешься.

Однако тертого и безошибочного Знаева не переубедить, его слово – твердо. Он непрерывно произносит патриотические речи, клеймит либеральное охвостье, страдает и томится душой за Россию.

Но не так все просто. Писатель Рубанов – тоже тертый и безошибочный. Роман должны одобрить и похвалить все: от последнего защечного либерала до первого пламенного патриота. Поэтому автор наделяет Знаева воспалением нерва и заставляет глотать сильные нейролептики в неумеренных дозах. Иногда обильно запивая алкоголем, иногда – так, насухую. Знаев постоянно видит и слышит чертей, в голове у него «пелена», на страницах романа появляются колдун и портал в Гиперборею. И подхвостные либералы успокаиваются: «Уф-ф, значит, патриотизм – не всерьез! Это понарошку, такая авторская игра! Автор показывает, что нету никакого патриотизьму, а все это – чертовщина и морок больного ума. И вообще: накидаешься «колес» – патриотом станешь. Тонко!» – и аплодируют.

Но и патриоты аплодируют. Они пожимают плечами: «Что ж, время такое! Даже железному опасному патриоту-с-телогрейкой приходится играть с этими мистическими приблудами. Книжный рынок-с, понимаем-с! Ладно уж, чего там… мода такая… Хоть и с чертями, но парень-то наш! Нашенский!».

Эвона как Сергей-патриот режет: «Так или иначе, решение принято. Исчезнуть, уехать. К ебене матери. Туда, где дерутся, на передний край, в окоп. Пора в окопы. Пора в окопы».

И, ловко проскочив между либеральной Сциллой и патриотической сами-понимаете-кем, Рубанов-мастер вылетает на вольное пространство.

Можно уже не заботиться о приличиях: читатели с узким сознанием книжку уже захлопнули, а оставшимся Рубанов постоянно напоминает о «пелене» в голове героя – нейролептики глотаются горстями, бесы возникают ежечасно. Все противоречия, нелепости и небывальщины списываются на «колеса» и чертей, все не всерьез. Это – сильный, грамотный, талантливый литературный прием Рубанова-мастера.

Дано: три года назад СуперСергей занял у старого друга Плоцкого три миллиона долларов сроком на шесть месяцев. Вот он приходит к своему кредитору, старому другу (которого Знаев «уважает и любит»).

Приходит не отдать долг и не попросить об отсрочке. А побеседовать на личные темы, вспомнить давно встреченную девушку.