Светлый фон

На первый взгляд, эта новая картина нелепа и абсурдна. Может показаться, что она слеплена из материала вышеназванной прыгающей пули или из текстов школьных сочинений. Но так покажется лишь читателю, не овладевшему методом бомбического кровчества.

В начале повести прозаик Левенталь сразу берет быка за рога: «Паркет в буржуйке дотлевает красным, пахнет горелым лаком», промерзшая комната, окно затянуто одеялом, на кровати умирает Персонаж № 1, зажав в пальцах кусок хлеба.

Паркет в буржуйке дотлевает красным, пахнет горелым лаком»

В комнату один за другим заходят Персонажи №№ 2, 3, 4, 5.

И на первой же странице начинаются странности.

«Зачерпнув чайником воду из ведра, она ставит его на буржуйку и пропихивает в нее несколько половиц из сложенных кучей на полу».

«Зачерпнув чайником воду из ведра, она ставит его на буржуйку и пропихивает в нее несколько половиц из сложенных кучей на полу».

Трудновато – да почти невозможно – «зачерпнуть» чайником воду из ведра. Напоминаем: у чайника есть носик. Если ведро полное, часть воды по закону Архимеда неизбежно выльется. Если воды в ведре не до краев – то задача практически невыполнима. Даже если днище чайника много меньше диаметра ведра – зачерпнуть сложно; и зачем лезть закопченным грязным чайником в драгоценную воду, которую носят с Невы?

И странно с «половицами». Паркет можно назвать «шашками», «плитками», «брусками», еще как-то, но «половица» – это однозначно длинная широкая доска длиной в метр и больше. Запихивать несколько длинных досок в печку постепенно?… Не разломав-не расщепив их предварительно? Очень странно.

Ну, может быть, до войны в Ленинграде паркетные плитки называли именно «половицами» и прозаик Левенталь это знает, а мы – нет. Вестимое дело: поребрик, кура, булка, половица.

Однако через два десятка страниц: «Света вынимает из связки доску, стараясь не уколоться гвоздем, отламывает ножом несколько щепок, сует их в буржуйку и поджигает». Неужели писал другой автор, знакомый с печкой и дровами?

«Света вынимает из связки доску, стараясь не уколоться гвоздем, отламывает ножом несколько щепок, сует их в буржуйку и поджигает».

А пока с печкой происходят необъяснимые вещи:

«Скоро в буржуйке гаснет последний уголек, и в комнате становится по-настоящему темно. В темноте острее ощущается холод. Света нащупывает на столе спички и, бормоча «сейчас, сейчас», щелкает спичкой о коробок».

«Скоро в буржуйке гаснет последний уголек, и в комнате становится по-настоящему темно. В темноте острее ощущается холод. Света нащупывает на столе спички и, бормоча «сейчас, сейчас», щелкает спичкой о коробок».