Но читатель, поверив Драгунскому, сочтет, что Кочетов, судя по всему, был еще и сексуально озабоченным типом (читатели журнала «Октябрь» свяжут образ писателя с пресловутыми саунами), во всяком случае, эротика интересовала его куда больше политики и хозяйства, о которых он брался писать. Обратим внимание на восклицание Драгунского «Боже!..» и на глагол «тошнит». Это не ровная, спокойная критика, это глас возмущенного, потрясенного фальшью Мастера, хорошо, по всей видимости, знавшего Кочетова – иначе откуда такая уверенность в столь сильных его чувствах. Этим самым «тошнит» Драгунский как бы сообщает читателю: «Уж я-то знаю, о чем говорю!» Ведь никакого намека на «тошноту» Кочетова в приведенном отрывке не содержится. Но раз уж Драгунский так убежденно пишет о неочевидных вещах, то, наверное, действительно знает.

Читатель невольно разделяет чувства интеллигентного человека, не могущего больше молчать при виде такой лжи, такой гнусности. Читатель не успевает подумать, что «селение» в любом словаре толкуется как «населенный пункт в сельской местности (село, деревня, хутор, поселок и т. д.)», и что, возможно, в предшествующем тексте слово «деревня» уже упоминалось, так что писатель всего-навсего прибег к синониму. Да и в перечислении сельхозтехники могло просто не быть необходимости. И если бы Кочетов каждый раз писал вместо «разная сельхозтехника» «сеялки, веялки, бороны и тракторы, комбайны, жатки, копатели, косилки, а равно плуги, молотилки, культиваторы и зернометатели», то его романы не рвали бы из рук и не читали бы по ночам. А тот же Драгунский наверняка потешался бы над страстью бывшего агронома к такой избыточной и ненужной точности.

Для пущей убедительности г-н Драгунский приводит еще один показательный, с его точки зрения, эпизод. Оказывается, Кочетов собирал старинный фарфор. И вот после выхода «Чего же ты хочешь?» домой к писателю явился В.А. Солоухин, которого Кочетов вывел в романе под маской поэта-русофила Саввы Мироновича Богородицкого, и фарфор перебил. Причем испугавшийся Кочетов прятался в спальне, пока Солоухин громил его квартиру. Из этого отрывка следует, что Кочетов был тот еще хапуга и потребитель, к тому же и трус. А вот интересно, как должны были развиваться события, чтобы вызвать уважение к Кочетову у г-на Драгунского? Представим, что Кочетов не прятался в спальне от Солоухина, а сломал трость и самого его вышвырнул из квартиры. Но, думается, в этом случае писатель Драгунский изобразил бы своего героя буйным сумасшедшим или, на худой конец, опасным скандалистом. И все бы это сопровождалось отсылкой к внутреннему разладу Кочетова, к борьбе пропагандиста с писателем, проявляющей себя агрессией и буйством.