Сольнес (медленно). Этих малюток… не так-то легко выбросить из головы, Хильда».

Малютки – это мальчики-близнецы, младенцы, сыновья Сольнеса. Лет двенадцать тому назад в старом доме, принадлежавшем жене Сольнеса Алине, случился пожар. Вследствие пожара у Алины сделалась лихорадка и испортилось молоко – и мальчики умерли. А Сольнес желал этого пожара, так как хотел на месте «старого уродливого разбойничьего замка» построить «дома для людей» и стать известным строителем. Нет, он не поджигатель. Он лишь заметил трещину в дымовой трубе и умолчал об этом:

«Хильда. И вы никому ничего не говорили? Сольнес. Нет, не говорил. Хильда. И не подумали велеть, чтобы ее заделали? Сольнес. Думать-то думал… Но дальше этого не шел. Каждый раз, как я хотел заняться этим, словно кто останавливал меня. Ну, не сегодня, думалось мне, – завтра. Так до дела и не дошло. Хильда. Да зачем же вы так мешкали? Сольнес. Затем, что я все раздумывал… (Медленно и понизив голос.) А что если благодаря этой небольшой черной трещине в дымовой трубе я выдвинусь… как строитель… Хильда (глядя перед собой). Да… в такой мысли должно быть что-то захватывающее. Сольнес. Донельзя захватывающее, совсем непреодолимое».

«Хильда. И вы никому ничего не говорили?

Сольнес. Нет, не говорил.

Хильда. И не подумали велеть, чтобы ее заделали?

Сольнес. Думать-то думал… Но дальше этого не шел. Каждый раз, как я хотел заняться этим, словно кто останавливал меня. Ну, не сегодня, думалось мне, – завтра. Так до дела и не дошло.

Хильда. Да зачем же вы так мешкали?

Сольнес. Затем, что я все раздумывал… (Медленно и понизив голос.) А что если благодаря этой небольшой черной трещине в дымовой трубе я выдвинусь… как строитель…

Хильда (глядя перед собой). Да… в такой мысли должно быть что-то захватывающее.

Сольнес. Донельзя захватывающее, совсем непреодолимое».