– Да, да, да! – вырвалось из ее груди.

Лусия схватила трубку. Вот сейчас она продиктует нужный номер телефонистке на коммутаторе и через несколько минут услышит его голос на другом конце провода, и с этим бесконечно длящимся кошмаром будет покончено раз и навсегда.

«Он же тебя бросил!» Дьявольский голос снова начал будоражить ненависть к Менике, которой полнилась ее душа. Ненависть вздымалась все выше и выше, словно песок, который выносит на свой гребень волна в штормящем море. «Он тебя никогда не любил по-настоящему… Ты ему вообще не нравилась… Он постоянно критиковал тебя, называл глупышкой…»

Лусия тут же швырнула трубку обратно на рычаг.

– Никогда! – прошипела она вполголоса. – Никогда я не поползу к нему на коленях, чтобы умолять его снова вернуться ко мне. Мы ему больше не нужны. Иначе он бы нас не бросил.

Лусия снова откинулась на подушки, явно утомившись от той карусели мыслей, которые вихрем кружили в ее голове.

– Он даже вас украл у меня, уходя, – промолвила Лусия, глянув на свои крохотные ножки. Но теперь это были просто никчемные конечности, ни на что не годные. И ведь еще совсем недавно эти ножки возносили ее к небесам блаженства, а сейчас они повисли, словно две крохотные дохлые сардинки. – Я даже танцевать больше не хочу! Он забрал у меня все. Все! А взамен оставил вот это. – Она глянула на свой живот.

Нагнулась, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки, открыла и достала оттуда полупустую пачку таблеток. И тут же проглотила одну из них, запив стаканом воды. Американский доктор, у которого она побывала на приеме перед тем, как покинуть Нью-Йорк, прописал ей это снадобье, когда она пожаловалась ему, что не спит по ночам.

И уже спустя каких-то десять минут ее сознание отключилось и она погрузилась в благословенную дрему.

* * *

– Лусия, тебе нужно встать! – умоляющим тоном обратилась Мария к дочери. – Ты лежишь здесь взаперти уже больше двух недель! Взгляни на себя: кожа да кости. Такая же худоба, каким был когда-то наш старый мул. И выглядишь так, словно уже переселилась на небеса к нашим предкам! Ты этого добиваешься? Хочешь умереть?

Мария прислушалась к собственному голосу, сорвавшемуся на крик. Но, судя по всему, ее терпению пришел конец. Что бы она ни делала, что бы ни говорила, все было тщетно: ей так и не удалось вытащить дочь из постели. Сама она днями напролет мыла и выскребала грязь из их нового дома, уничтожая многолетние следы запустения, а Лусия тем временем валялась у себя в номере, и ничто вокруг ее не трогало. Казалось, с каждым днем угасает ее интерес к жизни. Она становилась все более неразговорчивой и замкнутой.