– Да, началось. Не знаю только, к лучшему или к худшему, – грустно согласилась с ней Лусия.

– Знаешь, я так рада, что мы купили все необходимое для себя и ребеночка еще в Нью-Йорке. В Гранаде же невозможно ничего достать. Только на черном рынке. А уж какие там цены… – Мария сокрушенно покачала головой и сделала очередной глоток из своего стакана. – Ты только представь себе, что через каких-то три месяца у нас здесь появится ребеночек! Невероятно!

– Нет, я пока не представляю, мама. Но чувствую, что за последние несколько месяцев все в моей жизни изменилось самым кардинальным образом.

– Знаешь, Лусия, беременность – это самая большая перемена в жизни любой женщины. Для меня, например, все мои дети стали самым главным достижением в жизни. Я так горжусь… всеми вами.

Наступил черед Марии бороться со слезами.

– Ты… ты уже наводила какие-нибудь справки о судьбе Карлоса и Эдуардо? – осторожно поинтересовалась у матери Лусия.

– Я спросила у Алехандро, с чего мне начинать свои поиски. Он сказал, что… – Мария замолчала, оборвав себя на полуслове. Ей только что удалось ценой невероятных усилий вывести дочь из состояния затяжной депрессии. Не хотелось, чтобы невеселые новости снова погрузили ее в прежнее состояние.

– Говори, мама, не бойся. Я в порядке.

– По словам Алехандро, очень трудно… узнать о судьбе тех, кто пропал без вести. Вокруг города… – Мария нервно сглотнула комок, подступивший к горлу, – полно могил с массовыми захоронениями. В разгар гражданской войны гвардейцы хоронили в них без разбора всех подряд – и мужчин, и женщин, и детей. Алехандро говорит, что официальных сведений очень мало. Я тут подумала…

– Что?

– Я тут подумала, а не сходить ли мне самой в Сакромонте, поспрашивать тех, кто там остался в живых. Вдруг кто-то что-то знает. Собственно, я думаю об этом каждый день… С тех самых пор, как мы приехали в Гранаду, но в глубине души я откровенно боюсь всего того, что могу там узнать. Или, напротив, боюсь ничего не узнать. – Мария приложила руку ко лбу. – Ведь все минувшие годы во мне продолжала теплиться надежда, что когда-нибудь я найду и своих дорогих сыновей, и своих внуков живыми и здоровыми. И вот мы уже находимся в Гранаде больше двух недель, а я все никак не решаюсь отправиться в Сакромонте.

– Я тоже поеду с тобой, мамочка. – Лусия положила свою руку на руку матери. – Мы ведь обещали друг другу, что вместе встретим все, что нас ждет впереди. Si?

– Gracias, доченька.

Лусия подумала, что это спокойное, красивое место, этот очаровательный дом, в обустройство которого мать вложила столько сил, чтобы превратить его в их новый дом, – наверное, все это и держало ее в тонусе, поднимая настроение и придавая бодрость духа. А если хорошенько подумать уже про саму себя? Ведь, несмотря на все ужасы и невзгоды, которые принесла война здесь, в Испании, Лусия тем не менее еще жива. И даже более того, в ней самой зреет новая жизнь. В то время как ее братья и их семьи…