Некоторые проявления «пьяной» преступности военнослужащих носили характер, обычно более свойственный не военному, а мирному времени, настолько они и типичны, и привычны для нашей страны. Если не знать, что дело происходило в Великую Отечественную, можно подумать, что описанные далее эпизоды являются частью заурядной сводки криминальных происшествий: «4-го июня на станцию Лозовая Юго-Западной железной дороги прибыл воинский эшелон № 23731, в котором следовали офицеры и краснофлотцы Волжской воинской флотилии. Восемь краснофлотцев ворвались в помещение вокзального буфета и потребовали водки. Получив отказ, краснофлотцы учинили дебош, забрали в буфете 6 литров водки и избили прибывшего из эшелона для наведения порядка мичмана Скобелева. После отбытия эшелона краснофлотец Антонов пытался убить Скобелева. Защищаясь, Скобелев выстрелом из винтовки убил Антонова. Узнав о случившемся, толпа краснофлотцев пыталась учинить над Скобелевым самосуд и, когда последний, спасаясь, спрыгнул на ходу с поезда, обстреляла его из автоматов. Эшелон убыл по назначению на станцию Черкассы.

4-го июня на станцию Кирсанов Московско-Рязанской железной дороги прибыл эшелон № 42096 с офицерским составом, следующим на фронт. Несколько офицеров, будучи пьяными, устроили на рынке дебош. Милиционер Галагазин, призвавший их к порядку, был избит лейтенантом Корицким. Прибывший на место работник гарнизонной военной комендатуры лейтенант Канцельсон с двумя бойцами задержал Корицкого, который при попытке к бегству был легко ранен и доставлен в поликлинику. Вскоре к поликлинике явилась группа офицеров и стала избивать лейтенанта Канцельсона и милиционера Галагазина. Преследуя Галагазина и Канцельсона, ушедших в здание райотделения НКВД, офицеры увлекли за собой большую толпу из местных жителей. 25–30 офицеров ворвались в здание НКВД и, требуя выдачи скрывшихся, избили и обезоружили работника НКВД, не допускали никого к телефону. После неоднократных требований работников НКВД, начальник гарнизона выделил команду бойцов, задержавшую зачинщиков бесчинства. Прибывший на место начальник штаба гарнизона подполковник Коронкевич отвез задержанных на своей машине и передал их начальнику эшелона, вследствие чего зачинщики арестованы не были»[675].

Алкоголь в тылу

Водочная политика государства в тылу значительно отличалась от тех мероприятий по «боевой алкоголизации», которые осуществлялись на фронте. 30 октября 1941 года Сталин подписал совершенно секретное постановление ГКО «О торговле в г. Москве». Первое из двух лаконичных положений тайного документа гласило: «Продажу водки и вина в г. Москве формально не воспрещать, а на деле прекратить». Это постановление положило начало правительственной программе наступления на торговлю горячительными напитками и использования ее регулирования как части общей программы мобилизации тыла и укрепления обороноспособности страны. Постановление ГКО по Москве было перенесено органами власти на все местные торговые сети. Изъятие водки из свободной продажи, с одной стороны, объяснялось необходимостью обеспечить достаточные ее запасы для потребления в действующей армии. С другой стороны, задача поддержания трудовой дисциплины на предприятиях тыла, особенно обеспечивавших нужды фронта, диктовала необходимость борьбы за трезвость работников. Вместе с тем, возможность государства монопольно производить и распределять алкоголь позволяла использовать его в качестве поощрения ударного труда в тылу. На фоне общего дефицита товаров первой необходимости водка в «стахановских продуктовых наборах» стала поистине божественным подарком (весь такой набор мог состоять из нескольких метров холста, куска хозяйственного мыла, килограмма соли и 1–2 литров керосина). В первые два года войны водка в «стахановских наборах» полагалась только тем, кто выполнял и перевыполнял особо срочные и особо важные правительственные задания, задания высшей категории сложности. Другими словами, далеко не каждый стахановец или «ударник сталинского призыва» мог стать счастливым обладателем заветной бутылки как части полагавшегося ему набора.