– Мне пора, – сказал матери Рафик. – Я должен идти.

– Пора, – повторила мать.

Профессор Анисул не пошевелился. Кончик карандаша замер над ватманом с чертежом стеклянного моста: он никогда не будет построен и вряд ли выдержит нагрузку.

Рафик обернулся к другу, там, в полумраке. Мать подошла к окну и закрыла лицо руками. Мальчишки закинули мешки на плечи. И открыли двери. Профессору отчего-то показалось, что неизвестный старше юного Рафика. Но, когда его лицо очутилось на свету, оказалось, что ему лет девятнадцать-двадцать, не больше. Рафик не оглянулся. Мгновение спустя дверь захлопнулась.

– Дорогая госпожа… – проговорил профессор Анисул.

Она тяжело, прерывисто вздохнула и быстро покинула столовую. Минут через пять дверь открылась. Это была экономка, и она-то уж точно прекрасно осознавала, что перед ней профессор. Хозяйка-де будет очень признательна, если, когда хозяин вернется домой, вы не скажете ему, что Рафик ушел с борцами за свободу драться за независимость.

– Понимаете, Дружелюбные повсюду. Хозяйка говорит, что тех, кому нужно знать, она поставит в известность сама, а остальных необязательно.

3

Поначалу Назия не поняла, что ее разбудило. Стоял день. Она лежала растянувшись на кровати, полностью одетая. В чужом доме так мало дел: всем заправляет свекровь. Если бы требовалось сходить на рынок, она вызвалась бы сходить вместе с Гафуром, но ни вчера, ни сегодня нужды в этом не возникло. И вот теперь что-то помешало ей спать. Она свесила ноги с постели, надела сандалии, аккуратно стоявшие на полу, и легонько причесалась перед зеркалом на старинном туалетном столике.

За столом сидел профессор Анисул с калькулятором и большим развернутым листом бумаги, концы которого поддерживались маленькими камешками. А в другом углу гостиной мать разговаривала со старшей сестрой Шарифа. Это-то и разбудило Назию: Садия отчего-то рассмеялась. Кажется, сестра мужа не приходила в родительский дом после того вечера двадцать пятого марта. Они с матерью рассматривали семейный альбом, где мать хранила фотографии всего семейства: вот ее отец застыл перед объективом, вот дед в судебной мантии и со свитками. Поглощенная своим делом, она листала перед Садией страницы.

Та подняла замотанную платком голову, и круглое лицо ее просияло:

– Сестра, как я рада тебя видеть!

– Мы очень волновались за тебя, – сказала Назия. – Записку, которую Мафуз прислал две недели назад, мы получили и немного успокоились, но…

– Мы слышали, что все в порядке, – ответила Садия. – Кто-то, Гафур или Хадр, сказал соседям, ну и так далее, пока наш Мухаммед не услышал, что вы целы.