– Становится не так опасно, – сказал Мафуз.

Назия всмотрелась в знакомое, с мелочным, расчетливым выражением, лицо, точно видела его впервые. Свежий нежный румянец, широко распахнутые глаза, зачесанные назад густые и роскошные кудрявые волосы; открытые ладони и (прямо сейчас) слегка озадаченная улыбка. Смотри, велела она себе: вот так выглядит убийца.

– Трудновато, – снисходительно заметил профессор Анисул, – разобраться во всех этих угрозах да опасностях. Прежде нам все неплохо разъяснял молодой Рафик, но с тех пор, как его призвал долг и он нас оставил…

– Рафика нет дома? – быстро спросил Мафуз.

– Сейчас нет, – ответил профессор. – Пока…

– А как твой отец? – пристально посмотрела на зятя мать. – Надеюсь, хорошо? Не пострадал от беспорядков и забастовок? Не особенно? Что ж…

И она быстро спровадила Мафуза и Садию из дома. Но профессор умудрился выложить, что Рафик ушел с повстанцами. И кому! Двум Дружелюбным – Назия верила в это. И уже ощущала, как неспешный, но горящий взор мужа сестры Шарифа обращается на ее собственного мужа.

4

И тут же вдруг наступило четыре утра. И все – ну, почти все – домочадцы столпились в темной прихожей вокруг Рафика, обнимали его, стараясь разговаривать как можно тише. Мать даже поплакала, твердя:

– Я знала, что ты вернешься.

От него отвратительно пахло, одежда стояла колом от застарелого пота и грязи, нечесаные волосы слиплись, и быстро отросла бородища, но каждый – мать, отец, Шариф, а потом и Назия и даже Бина и Долли, тихо повизгивая от восторга, – обнимал его.

Долли сказала:

– Когда прошло две недели, Бина говорила, что ты ушел навсегда, но она знала, знала, что ты вернешься! А где ты был? Брат, а что это за ранки, волдыри у тебя на шее и руках?

Он начал отвечать, но мать прервала его и легонько шлепнула Долли:

– Никто не должен знать, где был Рафик и что он делал. Иначе можно проболтаться, когда придут пакистанцы. Неужели ты хочешь все время бояться этого?

– Я так мечтал, что ночью в дверь постучат, – сказал Шариф. – И вот это случилось. Как я испугался! Но это даже был не стук – так, слегка заскреблись в оконную раму.

– А под окном оказался ты, – ввернула Назия, – целый и невредимый, просился в дом. Я ужасно рада!

– Перво-наперво ты должен вымыться! – заявила мать. – Голодный? Или поел?

– Ужасно голодный, мам, – отозвался Рафик.