– Я преподаю в университете, вот и ношу костюм, – ответил Шариф. – И я не пакистанец. Будь я им, я бы понял, когда вы кричите: «Паки!» Нет, мне бы не понравилось, но я бы понял. Знаете, кто я? Я из Бангладеш. У меня больше причин ненавидеть пакистанцев, чем у вас. Они правили моей страной двадцать четыре года. Они грабили нас. Запрещали говорить на родном языке. Когда мы проголосовали за одного из нас на выборах, отменили их результат. Они убили людей, которых я знал и любил, убили моего брата. Сколько тебе лет?

– Паки спрашивает, сколько мне лет, – сказал мальчик с резкими чертами лица.

Вид у него был умненький. Мог бы хорошо учиться. Лица остальных казались туповатыми. Ни намека на интерес в них не читалось. Они не могли даже догадаться, что лучше уйти. К ним направлялся кто-то большой – взрослый.

– Это было десять лет назад, – произнес Шариф. – Ты тогда еще не родился.

– Да пошел ты! – выругался мальчик, и кое-кто из его друзей рассмеялся. – Мне четырнадцать, вот.

– А мне – пятнадцать, – сообщил другой, почти белобрысый, с квадратной, как у памятников героям, челюстью и совершенно пустыми глазами.

– Была война, – продолжал Шариф. – Мой брат, на два года старше тебя… Вы бы тоже назвали его «паки». Но он не был паки. Он боролся с пакистанцами. Его арестовали. Больше мы его не видели. Мать так и не узнала, что с ним стало.

– Ну, это на войне, типа солдат… – сказал кто-то из ребят поодаль.

– Его пытали. Пакистанцы пытали его и убили, а он ведь был почти ваш ровесник. Так что я не «паки». Можете кричать мне вслед и обзывать. Но зовите меня «бенги».

Подошел мужчина. Деловитый, лет тридцати с гаком, рыжеволосый, с таким же, как у мальчишек, ничего не выражающим взглядом. Волосы он носил подбритыми с затылка и висков, из-под майки без рукавов бугрились мышцы.

– Вы разговариваете с моими мальчиками? Что вам от них надо?

– Я не разговариваю с вашими «мальчиками», как вы выразились, – поправил его Шариф. – Они ругали меня неверными словами, и я решил исправить недоразумение.

– Вот засранцы! – Голос мужчины, однако, звучал ласково. – И чё говорили?

– Они назвали меня «паки». Я не намерен выслушивать оскорбления, когда ставлю машину на рабочей парковке, а ваши мальчики…

– Вас назвали «паки»? Ну и чё такого? Вы ведь из Пакистана? Так что они не…

– Вот я как раз и объяснял им, «чё такого».

– Ну, если меня назвать англом…

– Мне все равно, как они меня называют, – спокойно посмотрел на него Шариф, – но, если вы за них отвечаете, будьте добры, проследите, чтобы подобное не повторилось.

– Прослежу, чтобы их стадный инстинкт вас больше не беспокоил, – шутливо пообещал тренер. – Славные парнишки. Это моя первая команда. Глядишь, годика через два и по клубным просмотрам ходить будут.