Прежде чем перейти к аргументам группы людей, которых можно было бы назвать Защитниками чумы, среди которых большинство историков и почти все микробиологи, следует упомянуть о двух недавних открытиях, сделанных группой французских ученых. Диагностика болезни по списку симптомов в средневековых хрониках или медицинских трактатах – излюбленная стратегия Отрицателей чумы – сопряжена с трудностями и неточностями. Карбункул у одного врача может быть чумным нарывом у другого. По сути, письменные свидетельства игнорируют тот факт, что болезни, как и люди, часто меняются со временем. Корь и сифилис сегодня выглядят и ведут себя иначе, чем когда они впервые поразили население Европы.

ДНК – гораздо более надежный инструмент диагностики. Вооружившись этим знанием, в конце 1990-х годов группа французских палеомикробиологов сняла пробу зубной пульпы с трупов, захороненных в двух чумных ямах на юге Франции, и подвергла ее анализу. Одна яма датируется периодом Черной смерти, другая – более поздней повторной вспышкой чумы. В серии статей, опубликованных в журнале «Proceedings of the National Academy of Sciences», французские исследователи сообщили об обнаружении ДНК Y. pestis в обоих образцах. Выводы французов теперь еще должны подтвердить исследователи из других лабораторий – это будет последний шаг на пути к научному признанию, – но Дидье Рауль, ведущий специалист проведенного ДНК-исследования, уверен в выводах своей команды. «Средневековая Черная смерть была именно чумой»[875], – говорит он прямо.

Но какой именно чумой?

Если бы Отрицатели чумы приняли точку зрения русских и согласились бы с тем, что Черная смерть была вспышкой чумы сурков, то они могли бы объяснить многие расхождения, так их беспокоящие. Например, тропизм чумы сурков к легким объясняет высокую заболеваемость легочной формой – даже в теплом климате, где погода не способствовала ее передаче. Более того, чума сурков – единственная заразная форма чумы у грызунов. Сурки распространяют болезнь так же, как люди, посредством своего рода кашля[876].

Конечно, чума сурков остается чумой сурков. Но если доктор Венди Орент права и в какой-то момент болезнь сурков превратилась в откровенно человеческую форму, то учитывая ее генетическое наследие, эта «очеловечившаяся» чума вполне могла вызвать такие симптомы, как боль в груди, кровохарканье и, как следствие, гангренозное поражение легких и горла, а от тела и дыхания начинал исходить зловонный запах. Человеческая версия Y. pestis объясняет и отсутствие массовой гибели крыс. Такая форма недуга распространяется так же, как описывали Черную смерть брат Микеле и Луис Хейлиген – напрямую от человека к человеку через дыхание, хотя весьма вероятно, что могли развиться и другие способы передачи. Таким образом, доктор Орент считает, что P. irritans, человеческая блоха, сыграла важную роль в распространении «человеческой» чумы.