— На северо-восточной окраине?

— Так точно! А штаб японский в центре, в районе казарм. Наша разведка установила: штаб пехотной дивизии...

— Спасибо, разведчик, за сведения. Они пригодятся.

— Служу Советскому Союзу! — Разведчик гаркает так, что стоящие рядом вздрагивают.

Карзанов одобрительно смотрит на него:

— Иди к своим. Продолжайте выполнять задачу. — И уже как бы для себя произносит: — Ладно, будем действовать решительно. Коль забрались в берлогу... Может, и удастся склонить их к капитуляции? Двинем в штаб дивизии и предъявим ультиматум!

— А не встретят ли нас очередями? — спрашивает комбат.

— Рискнем, капитан... Посадите на танк двух-трех местных жителей, пусть покажут дорогу к штабу. Они наверняка ее знают...

Через переводчика спрашиваем, кто из толпы знает, где японский штаб. Дружно отвечают: «Знаем!» Отобрав трех наиболее расторопных китайцев, подсаживаем их на броню, трогаемся. Петляем по кривым, грязным и узким улочкам. Возникает досадная заминка: один проводник говорит — надо ехать туда, второй — не туда, а сюда, третий — аж в противоположном направлении, спорят до хрипоты, машут кулаками и готовы передраться. Мы сперва огорчились: никто в точности не знает, куда ехать? Но оказалось: каждый предлагает кратчайший путь. Известно, однако: если знатоки берутся спорить между собой, кратчайший путь обернется длиннейшим, запутаннейшим. Поэтому комбат сказал спорщикам:

— Тихо! Кончайте базарить! — И, выбрав на свой взгляд самого толкового и внушающего доверие, ткнул в него пальцем: — Веди ты!

И капитан оказался прав: китаец повел танки и автомашины уверенно, точно. Вскоре мы подъехали к забору, опоясывавшему расположение дивизионного штаба: несколько зданий под черепичными крышами. У ворот часовые — мордастые, плохо побритые парни — в смятении: то ли оставаться, то ли убегать. Танки и автомашины притормаживают, десантники спрыгивают, подбегают к часовым, вырывают у них карабины. Полковник Карзанов, комбат и я, окруженные автоматчиками, проходим мимо поднявших руки часовых, пересекаем посыпанный желтым песком двор. В здании поднимаемся на второй этаж, отыскиваем кабинет командира дивизии. При виде нас из-за письменного стола поднимается полковник: несоразмерно длинное, бочкообразное туловище, на которое насажена — почти без шеи — шишкастая остриженная голова. Подрагивая ниточкой черных усиков, растерянно помаргивая, полковник уставился на нас. Карзанов сказал:

— Переводите: я командир передового советского отряда, мои войска блокировали части вверенной вам дивизии и ваш штаб, сопротивление бесполезно, предлагаю безоговорочно капитулировать!