А в Прибалтике осенью того же сорок четвертого? В разгар боев ехал как-то Александр Михайлович с КП командующего Вторым Прибалтийским фронтом Еременко к командующему Первым Прибалтийским Баграмяну. Произошло дорожное ЧП, и какое! Из вечерних сумерек навстречу машине Василевского вымчал «виллис», за рулем сидел офицер. Шофер Василевского не успел ни отвернуть, ни остановиться, как «виллис» врезался в машину маршала. Все, включая и маршала, вылетели на дорогу. Александр Михайлович, оглушенный, с трудом встал, сильно болели голова и бок. Петляющей, неверной походкой подошел бледный, трясущийся старший лейтенант, протянул свой пистолет и срывающимся голосом проговорил: «Товарищ маршал, расстреляйте меня, я этого заслужил». Он был пьян или казался таковым от потрясения. Александр Михайлович приказал ему убрать оружие, отправиться в часть и доложить там о случившемся. Десять дней провалялся Василевский у себя в управлении группы. Пришлось-таки заступиться за виновника аварии, ибо его намеревались отдать под суд военного трибунала. Этот старший лейтенант — фамилия, к сожалению, забылась — был командиром фронтовой роты разведки, потом блестяще выполнил ответственное задание и, как доложили Александру Михайловичу, был удостоен звания Героя Советского Союза. Так что лучше человека не засуживать, а дать возможность выправиться, проявить себя в деле. Ну, а он, Александр Михайлович Василевский, слава богу, жив, хотя, когда примерно через месяц прибыл в Москву и пошел на рентген, врачи установили следы перелома двух ребер. Жив — и потому руководит войсками на Дальнем Востоке, ведет их к финалу советско-японской войны. Которая все-таки, сколь бы грандиозной ни была, не может заслонить Великой Отечественной.

Да-а, человека следует поддерживать, веруя, что он способен приподняться над самим собой. Частенько доводилось Александру Михайловичу выдвигать людей или защищать их от несправедливости. Но и наказывал, если считал нужным, не дрогнув.

Вот сегодня пришлось отстранить от должности одного прыткого интенданта: прислал в подарок мебельный гарнитур. Василевекий незамедлительно прореагировал на подношение: отстранил от должности и передал дело на парткомиссию, а гарнитур приказал оприходовать трофейному управлению. Аналогичное было и под Кенигсбергом: принесли хрусталь. Хрусталь был отправлен в трофейное управление, а те, кто спутал трофеи с личной собственностью, — строго наказаны. А как же иначе? Государственное имущество!

Сегодня же был и случай, вероятно позабавивший иных, а Василевского как-то кольнувший. На штабном совещании генерал инженерных войск развернул карту, чтобы докладывать Василевскому, и молчит, растерявшись. Пропал голос от волнения. Василевский сказал: «Сделаем, товарищи, перерыв». Все вышли на свежий воздух, закурили. Александр Михайлович подошел к генералу-инженеру, спросил, где тот служил прежде, — завязалась беседа. Потом зашли в штаб, и у приободрившегося инженера прорезался голос! После совещания он поделился с адъютантом Гриненко: «Тебе хорошо, ты постоянно общаешься с маршалом, а мне каково — впервые?»