— Захотелось пойти в кино…

— Как же это ты пошел в кино? — спросит учитель. — Ты же знал, что надо идти в школу?

Он кивнет:

— Знал, конечно.

— Почему же ты пошел не в школу, а в кино?

И он признается от души:

— Очень хотелось пойти в кино…

Сестра иной раз говорила:

— Неужели не можешь соврать? Ну, для пользы дела, чтобы не было двойки, соври — и дело с концом! Скажи, что болел, что упал, расшибся, в общем, что хочешь скажи, неужели трудно соврать?

— Трудно, — отвечал Корсаков. — Может быть, кому-то нетрудно, а я не могу, сам понимаю, что надо бы что-то придумать, и не могу!

Вот такой он был. А тут внезапно, откуда что взялось, придумал, приплел дедушку Вали, которого он и в глаза никогда не видел, и так легко, плавно сошло с его языка: «Да вашу мать как-то пришлось видеть…»

— Я их уже не застала, ни деда, ни бабки, — сказала Валя. — Мама говорила, они были очень хорошие, добрые…

— Это мои родители, — сказал старик.

— Да, это папины, — проговорила Валя. — У мамы давно уже родители умерли.

Голос у нее был глуховатый, но слова она произносила четко, каждое слово словно горошком катилось.

Корсакову вспомнилось: Дуся точно так говорила, у Вали, как и у Дуси, улыбка поначалу скупая, но потом все сильнее разгоравшаяся.

— Жаль, маму вы не застали, — сказала Валя, — скоро десять лет, как она умерла.

— Отчего она умерла? — спросил Корсаков.

— Инфаркт, — ответила Валя, — за несколько дней сгорела.

— Раньше называли разрыв сердца, — добавил старик и снова закашлялся.