Я не сторонник подобных теорий техники, но вижу прямую связь между стоимостью (которую, по идее, и символизируют деньги) и энергией (которая приводит всё в мире в движение). Её трудно не заметить. Но стоимость – это не только хранение энергии; она – также и в применении познавательных абстракций к жизни и в жизни. По мере передачи абстракции вниз по релейным слоям автоматизации стоимость создаётся и добавляется за счёт оборотов двигателя, письма, вспашки, рисования, кодирования или словесного жонглирования грузами житейских тягот.
С точки зрения нашего коперниканского поворота, согласно которому познание использует любой доступный материал, сильная «социоморфная» теория автоматизации (состоящая в том, что технологии и экология прежде всего отражают наши социальные отношения, инвестиции в культуру, исторические пертурбации, наше наследие и насилие, а не наоборот) выглядит хрупкой, просвечиваемой насквозь.
Двигатель, потому что камера[73]
Двигатель, потому что камера[73]
Как управлять? Планетарная инфраструктура зондирования, измерения и вычислений действует не одна: их несколько, и каждая направляет и поворачивает своё особое настоящее к своему особому будущему в соответствии с различными моделями воспринимаемого, индексируемого, сохраняемого и транслируемого. Глобальная финансовая система – одна из таких инфраструктур. В настоящее время она идентифицирует, исчисляет, классифицирует и защищает средства сбережения, которые существуют в мире и суть мир, делая большие ставки на сохранение стоимости. Эта онтология стоимости, конечно, не бесспорна. Финансовая система работает не только как средство кругообращения стоимости в её нынешнем виде, но и как платформа, на которой разрабатываются модели настоящего, влияющие на модели будущего, на которые сделаны прогностические ставки, в свою очередь, задающие принципы целесообразности для рынка. Модель – «двигатель, а не камера», – говорит Дональд Маккензи. Но точнее было бы сказать: «Двигатель,