Несколько взмахов над вьюнками сачком, и в нем изрядная кучка ветвистоусых комариков. Становлюсь на колени и осторожно подсовываю примятого комарика на пинцете к голове устроившемуся рядом со мною на земле богарному прусу и вздрагиваю от неожиданности. Кобылка без обиняков хватает мой подарок, ее мощные челюсти заработали как автомат, и не прошло и доли минуты, как от комарика ничего не осталось. Торопясь, вытаскиваю из сачка другого комарика, но в это мгновение с плеча соскальзывает полевая сумка и с шумом падает на землю. Испуганная кобылка, щелкнув задними ногами, исчезает.
Тогда, окрыленный успехом, подсовываю другим кобылкам комариков. Да, они очень любят плотоядную пишу, улепетывают ее за милую душу. Одна съела четыре комарика, другая — целый десяток, третья обжора умяла ровно двадцать штук. Едва успеваю подсовывать еду этой кобылке, и она, расправившись с очередной порцией, поворачивается во все стороны, помахивая коротенькими усиками, как бы без обиняков спрашивая: «Ну где там запропастился мой обед?»
Эта кобылка оказалась рекордсменкой. Другие довольствовались десятком комариков, маленьким личиночкам было достаточно двух-трех, чтобы насытиться, а рекордсменка умяла несколько десятков.
Поведение кобылок не было стандартным и изобиловало вариациями. Некоторые относились с предубеждением к первому комарику, затем, разобрав в чем дело, принимались за еду так рьяно, что слышалось легкое похрустывание челюстей. Другие, будто опытные гурманы, тотчас же набрасывались на угощение. Кое-кто в испуге отскакивал в сторону, если комарик подавал признаки жизни, трепыхался крыльями и размахивал ножками, в то время, как у других от этого еще сильнее разыгрывался аппетит. И различали кобылки свою необычную еду по-разному: близорукие (вернее было бы сказать — близколапые) опознавали подсунутого комарика только у самой головы, тогда как опытные и дальнозоркие замечали добычу едва ли не за пять сантиметров. Стандарта в их поведении, в котором столь часто бывают убеждены биологи, не существовало. Видимо, опыт, аппетит и индивидуальные особенности оказывали влияние.
Кобылки-пруссы вообще отъявленные обжоры, и поэтому не случайно иногда появляются в массе, повреждая растения, в том числе и возделываемые человеком.
Как же относятся к столь необычной еде другие виды кобылок? Краснокрылые кобылки сфингонотусы также с охотой принимались свежевать добычу. И другие кобылки пустынницы не отказывались отведать еду хищников. Но самыми отъявленными все же остались наиболее многочисленные пруссы. Не спеша, но деловито, они собрались возле меня большой группой, будто к обеденному столу, и уж потчевать их пришлось всех с большой поспешностью, вываливая из сачка добычу целыми кучками.