В начале августа 1919 г. разгорелся новый конфликт между правительством Колчака и польскими организациями. По указу Верховного правителя от 9 августа 1919 г. подлежало призыву мужское городское население от 18 до 43 лет. Поляки, подлежащие призыву, в отличие от других категорий польского населения, не имели возможности переменить гражданство, что представляло собой отступление от законодательной практики по вопросу о праве поляков на освобождение от призыва.

Польская военная миссия в связи с появлением указа от 9 августа 1919 г., в котором содержался пункт о призыве поляков, не вышедших из русского подданства, обратилась в МИД с заявлением о желательности издания закона, регулирующего выход поляков из русского подданства. Начальник миссии майор Я. Окулич-Козарин в своем письме указывал на несогласованность указа от 9 августа с постановлением Совета министров 20 марта 1919 г. Польская сторона опасалась, что правительство Колчака отступило «от благожелательного отношения к принципу независимости Польши и освобождения поляков от чужого подданства»[1877].

Польская военная миссия в Сибири разработала проект закона, который предусматривал право выхода из русского подданства всех поляков, вне зависимости от призыва, при условии подачи ими на имя министра внутренних дел заявления. Подлежащие призыву поляки имели право на освобождение от него при условии подачи ими в месячный срок заявления на имя министра внутренних дел. Отдельным пунктом предусматривалась возможность перехода из русского подданства в польское полякам, которые уже находились на военной службе, при условии подачи ими рапорта на имя военного начальника о желании перейти в польские войска[1878].

По мнению Дыбосского, среди улан и артиллеристов, где большой процент составляли бывшие солдаты русской армии, сильным было влияние большевистских агитаторов. Наиболее революционно настроенным в 5-й дивизии являлся литовский батальон. Во время несения охраны железной дороги в 1919 г. солдаты батальона перебили офицеров и перешли на сторону красных[1879]. По свидетельству Дыбосского, в Новониколаевске на «Сухарном заводе» несколько раз расстреливали солдат за участие в тайных большевистских организациях[1880]. Расстрелы польских солдат у «Сухарных складов» подтверждали и подпольщики Новониколаевска. Бердникова приводит данные о том, что за отказ подчиниться приказу о выступлении против крестьян было расстреляно свыше 60 солдат[1881].

Подпольщики смогли связаться с лагерем военнопленных, где еще находилась «значительная группа не желавших вступать в армию». Через солдат, которые находились в лагере, подпольщики связались с солдатами 4-го пехотного полка. Таким образом, по данным автора воспоминаний, к марту 1919 г. в польской дивизии сложилось несколько подпольных групп, наиболее крупная группа из 20 чел. возникла в железнодорожном батальоне. Кроме того, 10–14 чел. составляли подпольщики из гражданских лиц, не имевших отношения к польской дивизии[1882]. В марте у подпольщиков появились сведения, что один из батальонов 4-го полка должен выступить на фронт, среди солдат началось брожение. Подпольщики решили подлить масла в огонь, была издана листовка, 100 экземпляров которой было разбросано в казармах дивизии. В листовке упор был сделан на лживости заверений о том, что польские войска не будут участвовать в «братоубийственной борьбе». После этих событий подпольщики потеряли связь с солдатами, т. к. казармы стали охранять жандармы[1883].