У него <Зиновьева — М. У] нет никакого права болтать ерунду о моих якобы «презрительных плевках в лицо народа». То, что ему угодно называть «презрительными плевками», есть мое убеждение, сложившееся десятками лет<…> я никогда не восхищался русской деревней и не могу восхищаться «деревенской беднотой», органически враждебной психике, идеям и целям городского пролетариата. Разумеется, вполне естественно, что, отталкивая все далее от себя рабочий класс, «немедленные социалисты» должны опереться на деревню, они первые и заревут от ее медвежьих объятий, заревут горькими слезами и многочисленные Горловы, которым необходимо учиться и слишком рано учить.

Г. Зиновьев сделал мне «вызов» на словесный и публичный поединок. Не могу удовлетворить желание г. Зиновьева, — я не оратор, не люблю публичных выступлений, недостаточно ловок для того, чтоб состязаться в красноречии с профессиональными демагогами. Да и зачем необходим этот поединок? Я — пишу, всякий грамотный человек имеет возможность читать мои статьи, так же как имеет право не понимать их или делать вид, будто не понимает.

Г. Зиновьев утверждает, что, осуждая творимые народом факты жестокости, грубости и т. п., я тем самым «чешу пятки буржуазии».

Выходка грубая, не умная, но — ничего иного от г.г. Зиновьевых и нельзя ждать. Однако он напрасно умолчал пред лицом рабочих, что, осуждая некоторые их действия, я постоянно говорю — что: рабочих развращают демагоги, подобные Зиновьеву;

что бесшабашная демагогия большевизма, возбуждая темные инстинкты масс, ставит рабочую интеллигенцию в трагическое положение чужих людей в родной среде;

и что советская политика — предательская политика по отношению к рабочему классу. Вот о чем должен бы рассказать г. Зиновьев рабочим [ГОРЬКИЙ (VI). С. 9].

В статье, касающейся «юдофобских прокламаций», изданных каким-то «Центральным Комитетом Союза христианских социалистов», напечатанной в формате «Несвоевременные мысли» 2 июня (20 мая) 1918 года, вместе с гневной отповедью провокаторам-антисемитам Горький опять-таки жестко цепляет Зиновьева, вместе с ним и Володарского, которые, по его мнению,

упрямо забывают, что их бестактности и глупости служат материалом для обвинительного акта всех евреев вообще [АГУРСКИЙШКЛОВСКАЯ. С. 270].

упрямо забывают, что их бестактности и глупости служат материалом для обвинительного акта всех евреев вообще [АГУРСКИЙШКЛОВСКАЯ. С. 270].

После такого рода «товарищеской» полемики вполне дружелюбные ранее отношения Горького с всесильным главой Петросовета перешли в фазу перманентной личной конфронтации. Зиновьев — человек злопамятный, двуличный и к тому же ловкий интриган