«После Октябрьской революции, в тот час, когда сионизм стал одним из самых главных столпов гибнущего империализма-фашизма, Бялик превратился в активного лидера фашистской интервенции против Советского Союза. Бялик возглавил фашистскую подстрекательскую кампанию против т. н. „инквизиции“ [преследование сионизма и изучения иврита — М. У.] в Советском Союзе. Бялик был одним из первых, кто приветствовал Гитлера, как „бича божия“, который должен зогнать евреев обратно „домой“. „Национальный“ поэт сионистский „пророк“ стал центральной личностью еврейского фашизма в Палестине. Путь от „Сказание о погроме“ до Гитлера это печальный постыдный путь самого важного буржуазного национального поэта, Хаим Нахмана Бялика».

Еврейские поэт Ицик Фефер в своем выступлении на [Первом] съезде [писателей] повторил, хотя и в более мягкой форме директивы «Дер Эмес». Горький же, невзирая ни на это и следуя своим многолетним убеждениям, назвал в своей речи Бялика почти гениальным поэтом. И после съезда, вплоть до 1935 года, он безуспешно настаивал на том, чтобы в издательстве «Academia» было опубликовано новое издание произведений Бялика на русском языке [АГУРСКИЙШКЛОВСКАЯ. С. 21–22].

К словам Горького советские идеологи всегда внимательно прислушивались, но его оценки принимали с большим отбором. Поэтому писавший на идиш — «языке еврейских трудящихся», Шолом-Алейхем при советской власти был официально почитаем. А вот Хаим Натан Бялик, основоположник современной еврейской литературы на иврите, вопреки высочайшей оценки, которой удостоил его Горький, был зачислен в лагерь идеологических врагов и по этой причине в СССР его не печатали[154]. Горький же, с момента знакомства с лирикой Бялика и до своей кончины, неизменно оставался горячим почитателем этого поэта. Ему импонировало в частности, что

Хаим-Нахман Бялик вовсе не считал еврейский народ «обиженным судьбою»: скорее всего, его мучили обида, боль за то, что «рабский страх пред бичом, пыль вседневных забот», «гнет цепей вековых» иссушили ум народа, и он потеряет веру «в грядущий рассвет». Уныние — грешно. Смирение с унижениями, безмолвие — непростительны. Цена расплаты за это — высокая: евреи черты оседлости в XVI веке познали гайдаматчину, в XVII — жесточайшие погромы, чинимые казаками Богдана Хмельницкого. Бялик каждым своим словом поэта-пророка призывал свой народ к возрождению, к борьбе [ГЕЙЗЕР].

Хаим-Нахман Бялик вовсе не считал еврейский народ «обиженным судьбою»: скорее всего, его мучили обида, боль за то, что «рабский страх пред бичом, пыль вседневных забот», «гнет цепей вековых» иссушили ум народа, и он потеряет веру «в грядущий рассвет». Уныние — грешно. Смирение с унижениями, безмолвие — непростительны. Цена расплаты за это — высокая: евреи черты оседлости в XVI веке познали гайдаматчину, в XVII — жесточайшие погромы, чинимые казаками Богдана Хмельницкого. Бялик каждым своим словом поэта-пророка призывал свой народ к возрождению, к борьбе [ГЕЙЗЕР].