– Кать, а куда это ты пропадаешь всё время? – заинтересовался как-то Степан.

– Гуляю, – расплывчато объяснила Катерина.

– Гуляет она! – сердился Бурый. – И мне не разрешает с ней!

– Волчок, мне надо с ним разговаривать. А тебя он смущается. И говорит свободно только когда идёт и именно что по лесу идёт!

– А, это ты с Бураном? – сообразил Степан. – А разговаривать-то с ним зачем?

– Ему пока нет места в Лукоморье. А что бы было это самое место, надо понять, а сам-то он чего хочет? Быть волком или псом? Жить в лесу или с людьми? – она глубоко задумалась.

– Я с тебя с ума сойду! Он же рос волком! – пожал плечами Степан.

– А ты рос мажором, – тихо сказала ему Катерина, чуть наклонившись к его уху.

Степан закашлялся, поперхнувшись от возмущения. – Ну, знаешь!

– Ага. Знаю, – кивнула вредная девчонка.

Она в своих прогулках с Бураном однажды наткнулась на заброшенную избушку. Дверь сиротливо приоткрыта, внутри под ногами шуршат залетевшие в прошлые годы листья, печка почерневшая, потрескавшаяся, развалившаяся, но почему-то тут было не страшно. Домик было жалко.

– Бедняжка. Что же тебя так покинули? – погладила Катерина тёмную стену, и словно померещилось, что вздохнули в избушке. Грустно и безнадёжно. Катерина вышла, аккуратно прикрыла дверь, просто потому, что это был чей-то дом, и ему нельзя, не хорошо, так стоять. А если кому-то из зверушек или птиц, захочется найти там приют, то в окна можно и залететь и запрыгнуть. Она всё оборачивалась и качала головой, а потом обратила внимание, что и Буран вздыхает.

– Что, Бураш?

– Это же жилище людей? Да?

– Да, – печально кивнула Катерина.

– А разве можно его так бросать?

– Нет, милый, нельзя. Но, хозяин или хозяйка, наверное, давно умерли. И домик остался один.

– И тоскует?

– Похоже на то, – кивнула головой Катерина. Она вспоминала, как Буран обнюхивал стены, и спокойно улёгся в уголке, пока она осматривала домик.

Катя весь вечер была очень задумчива, а потом отправилась к Баюну.